Женщины-военнослужащие — о работе под огнем, редких минутах затишья и важных словах, которые ждет каждый раненый
Сергей Прудников
Весь последний год вместе с мужчинами им приходится нести тяготы фронтовой жизни. Спать в землянках, прятаться от обстрелов, обходиться без привычных удобств. А где-то им оказывается даже сложнее: например, когда перед тобой лежит раненый и сделать нужно всё возможное. О них — женщинах в зоне СВО — наш материал.
«Остаюсь в батальоне»
Евгения Николаевна. 26 лет. Позывной — Глюкоза. Звание — старшина. Фельдшер в мотострелковом батальоне. Прошла со своим подразделением Мариуполь, Попасную, западные пригороды Донецка.
Прядь волос у Глюкозы выкрашена в желтый и малиновый цвета. «В честь весны», — говорит она. И спрашивает:
— А вы знаете, что фельдшер — это изначально военный лекарь, оказывающий помощь на поле боя?
— Не знаю.
— Я вообще с детства именно фельдшером себя видела. Мама у меня как раз фельдшер. А папа — шахтер. Ныне мобилизованный.
Глюкоза
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Сергей Прудников
Родилась Женя-Глюкоза в Енакиево. Окончила Макеевское медучилище. И сразу после выпуска, в 20 лет, отправилась в родном городе работать на «скорой».
— Три года сутки через сутки, — делится она. — Я бы охарактеризовала этот период — «как закалялась сталь».
В армию ей предложили перейти спустя год после устройства на работу. Отказалась.
— Не чувствовала себя зубастым фельдшером, — объясняет Глюкоза. — А когда появилась уверенность — пошла. Это был 2020-й.
Служить устроилась в танковый батальон. Очень поддерживало, что рядом был друг детства — земляк Андрей, позывной Енот, с которым они дружили еще со школьных лет. Девушку назначили начальником медпункта.
Два года прошли в дежурной текучке: типичные солдатские болезни — ОРВИ, бронхиты, грыжи. Бумажная работа. А потом настал февраль 2022-го. Вообще-то Женя могла остаться в тылу — женщин-военных с началом мобилизации отправляли в пункты приема личного состава (центры сбора мобилизованных). Но отказалась: «Остаюсь в батальоне». В ночь на 24-е вместе с танковой колонной выдвинулась в сторону Мариуполя.
Тогда же пошли первые раненые, еще до вступления в бой. Серая зона, минные поля. Подрывы.
— И еще непонятно было, что ждет впереди, — вспоминает она. — Енот очень меня поддерживал: «Всё хорошо будет, сестренка».
Из всего года в зоне СВО Евгения особо выделяет один день — 10 марта 2022-го.
— Мы стояли в селе Бердянское на подступах к Мариуполю, — перебирает в памяти девушка. — Донецкие танкисты и крымские морпехи. Расположились на привале у костров, пили чай…
Сначала все услышали треск беспилотника, вероятно, корректировщика. А потом полетели снаряды. Первым делом ударили по танкам. А затем принялись бить в толпу.
Фото: РИА Новости
— Вокруг уже были раненые, погибшие. До сих пор не понимаю, как меня не задело.
— Что начали делать?
— Что? Вытаскивать пацанов!
Помогали санитары-крымчане, делится Женя. Рядом стоял ангар — вытягивали туда. Двоих взрослых мужчин небольшая девушка дотащила сама.
— Возможно это?
— В таком состоянии возможно всё. У одного нога была целая, и я его просила: «Помогай, греби здоровой ногой!»
Кто-то кричал от боли. Кто-то молчал, сжимая зубы. Но знала по опыту — в первую очередь следует бежать к тем, кто не зовет и почти не подает признаков жизни: вот им помощь нужна особенно. Перевязывала, вкалывала нужные препараты. Водителя ее Володю ранило, санитарную машину посекло, колеса пробило. Но чудом удалось завести. А Володя с кровоточащим плечом сказал: «Довезу!» Загрузили несколько стонущих ребят. И рванули до Широкой Балки, где был развернут медпункт бригады.
— Довезли! А доехав, машина остановилась и больше не завелась. Дотянула, получается, нас.
При том обстреле погиб лучший друг Жени — Андрюха Енот. Убило наповал.
В медцентре в Широкой Балке Евгения провела два месяца. Оказывая экстренную помощь раненым, отправляя их дальше в «зеленую зону». Каждого «трехсотого», по ее словам, принимала с мыслью о погибшем друге: «Ему не помогла, а тебе помогу...»
— Вообще каждый, кто был в Мариуполе и принял бой, — герой, — говорит Женя.
— С тех пор приезжали в этот город?
— Нет. И вряд ли вернусь. Слишком много боли.
— А светлые моменты в череде боевых будней были?
— Да, — задумывается Женя. — В минуты затишья. А еще однажды ребята нарвали мне утром белых нарциссов и положили на крылечке. На фронте это было как луч света.
«Только женщина»
С Оксаной Ефимцовой, позывной — Ксюша, мы встречаемся в районе Марьинки. Подрагивает от разрывов земля. Во время разговора над нами проносятся два штурмовика, выпуская по украинским позициям серию залпов.
Оксана Ефимцова
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Сергей Прудников
Три года назад Ксюша уже была героиней нашей публикации: тогда она вытянула под огнем на юге ДНР нескольких раненых, и ей вручили награду «За спасение жизни». В 2022-м получила такую же медаль. Правда, правильнее было бы сказать — за спасение не «жизни», а «жизней». Скольким раненым помогла вернуться с того света эта улыбчивая, излучающая нежность женщина, никто не считал.
Самое начало СВО, на пути к Мариуполю, слева Оксана Ефимцова
Фото: архив Оксаны Ефимцовой
Оксана — санинструктор в разведроте ДНР. Спецоперация для нее началась с того, что командир выстроил всех и объявил: «Уходим надолго!»
Тактику тех дней (и месяцев) она характеризует как «с шашкой наголо». Объединенные силы Донецка и России наступали. ВСУ отступали. До Мариуполя удалось дойти за считаные дни. Однако сопротивлялись украинцы ожесточенно.
— Мы брали село Анадоль под Волновахой. Брали тяжело, — вспоминает Ксюша один из эпизодов. — Наша колонна попала под обстрел, и к нам доставили первого раненого — российского полковника, у него была пробита грудь. Другим санитарам медпрепараты машина еще не подвезла, и все закричали мне: «Ксюха, Ксюха!» Я схватила свою смс-ку (санитарную медицинскую сумку — «Известия»). Разрезала форму на его теле. Вколола обезболивающее, наложила окклюзионную повязку, предотвращающую пневмоторакс.
Полковника удалось спасти.
— Для меня это был первый такой случай — оказание помощи российскому офицеру, — она достает из кармана знак различия с надписью: «Слонимско-Померанский полк». — Тогда достался на память его шеврон. Храню.
Шапка Оксаны Ефимцовой, пробитая осколками во время одного из последних обстрелов. И шеврон спасенного офицера
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Сергей Прудников
Спустя минут 30, рассказывает Ксюша, пошли другие раненые. Собрала бойцов, кто был рядом, и каждому дала задание: «Ты разрезаешь одежду у первого, ты — у второго, ты — у третьего. Ты отвечаешь за инъекции!» У здоровых солдат, никогда прежде не видевших разорванных тел, тряслись руки.
— А как сами справляетесь с волнением?
— Я жутко боюсь каждый раз подобных случаев. Во время обстрелов молюсь. Но, когда доходит до дела, когда передо мной лежит раненый, всё, отключаюсь!
— Что-то говорите самим ребятам?
— Стараюсь успокоить, отвлечь. Спрашиваю, как зовут, откуда родом, кто ждет дома. И еще всегда: «Ничего страшного, всё будет хорошо. Ты обязательно выживешь!» Даже если вижу, что шансов нет…
Далее был Мариуполь, где один день сливался с другим, где прятаться от прицельных обстрелов приходилось по несколько раз в сутки, а то и попадать под перекрестный огонь своих и «немцев» (так называет Оксана ВСУ). 6 марта 2022-го в честь предстоящего Женского дня ей дали увольнительную. Плюс необходимо было в Донецке запастись медикаментами. А еще — отзвониться родным ребят.
Фото: архив Оксаны Ефимцовой
Под Мариуполем. Мемориальную надпись, выброшенную украинскими военными, нашли среди мусора и повесили на здании
— Парни дали мне огромный список с номерами телефонов. Я приехала и до самой ночи обзванивала жен, матерей, сестер. И плакала вместе с ними.
Обратно Ксюша возвращалась 9 марта. И везла с собой посылки от родных. На месте выяснилось, что двое ребят гостинцев из дома не дождались…
Там же, в Мариуполе, впервые столкнулась с мобилизованными: «Мы их называли «грибочки». За эти каски стальные».
Там же как-то сумела отправить в госпиталь троих таких ребят, случайно оказавшихся рядом, насквозь больных. Один воевал со сломанной загипсованной рукой и выбитым плечом, у другого загнили пальцы на ногах, у третьего пошла кровь из почек.
— А кроме вас о них кто-то позаботился бы, отправил на лечение?
— Вряд ли. Кому? Да и не до того. Но, думаю, любая женщина не смогла бы пройти мимо.
— Получается, без женщин на войне все-таки никак?
— Да. А кто обнимет, успокоит, когда тяжело? Скажет доброе слово, поддержит. Только женщина.
