Текст: Дмитрий Гончарук

Российская газета - Столичный выпуск № 159(8510)

Из 34 партий, имеющих право участвовать в больших парламентских выборах, своих кандидатов в Госдуму выдвинули 15. Между ними идет борьба за понятные для разных групп избирателей цели, считают политологи. На "круглом столе", который в четверг провел Экспертный институт социальных исследований (ЭИСИ), они рассуждали, что это значит для политической конкуренции.

Руководитель экспертного совета ЭИСИ Глеб Кузнецов заметил, что 15 заявившихся на думские выборы партий представляют интересы разных групп российского общества. "Даже собственные ковид-скептики, которые яростно обличают ковид-лоялистов, вакцинацию и прочие меры, связанные с достижением общественного здоровья, у нас тоже есть", - сказал он.

Реальную партийную конкуренцию в России можно отсчитывать начиная с 1993 года, считает директор Центра политического анализа и социальных исследований Павел Данилин. Он вспомнил выборы в первый созыв Госдумы, которые во многом были персоналистскими, а собственные бренды партий и коалиций тогда оставались вторичными по отношению к лидерам.

"В декабре 1993-го мы увидели, что большая конкуренция на самом деле больше похожа на возню опарышей в закрытой банке рыбака, потому что 120 организаций могли принимать участие в выборах", - сказал эксперт. Он добавил, что для президента Бориса Ельцина тогда было важно, чтобы ни одна партия не стала доминирующей политической силой. В кампании 1995 года могли участвовать уже 259 организаций, но в гонку включились 43, включая такие экзотические, как Партия любителей пива и "Блок Джуны". Схема не сработала, и "размыть" за счет количества участников состав тех, кто прошел в Госдуму, не вышло. "Фамильные бренды стали точками консолидации для избирателей, а вся якобы существовавшая внешняя конкуренция на них никак не повлияла", - констатировал Данилин.

В 1999 году начали складываться крупнейшие коалиции. После выборов-2003 был взят курс на малопартийность и повышение уровня представительности. В 2011 году на думских выборах конкурировали семь партий, а спустя пять лет - 14. "Говорит ли нам сокращение партий о сокращении конкурентности? Наоборот, чем меньше становится партий сейчас, тем выше становится конкуренция между существующими", - утверждает Данилин. Эта конкуренция в настоящее время идет за "нишевого" избирателя, за место главной оппозиционной силы, а также пятой партии в Думе, которая сможет создать свою фракцию.

Качество конкуренции намного важнее количественных показателей, согласилась глава департамента стратегических исследований и прогнозирования ЭИСИ Екатерина Соколова. "Если посмотреть на международный аспект, то те выборы, которые проходили в Европе за последние 1,5-2 года, в сравнении с предыдущими циклами очень интересные. Избиратель все равно воспринимает четыре-пять политических объектов", - отметила эксперт. Она привела в пример Италию, где в 2018 году в парламент прошли 12 политических сил, но девять из них входят в лево- и правоцентристскую коалиции. "В этом плане мы находимся в тренде, когда возникают повестки, которые "тащат" на себе две-три новые партии", - резюмировала Соколова.

Чем меньше партий, тем выше конкуренция 

"Никому не интересно, сколько в стране юридически существует партий. Интересно, сколько из них заручается реальной поддержкой избирателя", - заметил председатель правления Центра политических технологий Борис Макаренко. По его оценке, пока ни одна из новых партий не сделала серьезную заявку на попадание в "высшую лигу". "На этих выборах неожиданности возможны, но отнюдь не гарантированы", - считает он.