© REUTERS / Pavlo Palamarchuk

Елена Караева

Наша страна, взвалившая на себя вторично — после Великой Отечественной войны — груз ответственности за освобождение соседней Украины от нацизма в его нынешнем, пусть и современном, но не менее страшном обличии, не ожидает и ожидать не собирается ни международной поддержки своих действий, ни их одобрения в лице либеральной и прогрессивной (оба прилагательных, разумеется, в кавычках) европейской общественности.

Европа, объединенная и не очень, как в конце тридцатых — начале сороковых безучастно наблюдавшая за ростом нацистских настроений в Германии и примерно никак на это не реагировавшая, с тем же равнодушием взирала на происходящее в течение трех десятилетий на Украине.

Если и когда мы говорим о нацизме, всегда подразумеваем два обстоятельства: во-первых, ненависть к любым "другим" и, во-вторых, скрытую или явную дискриминацию тех, кто говорит на другом языке, кто ощущает себя в ином культурном пространстве и кто по мере возможности сопротивляется.

На протяжении не месяцев, но лет — и даже не лет, а нескольких десятилетий — европейцы поощряли явно и исправно все, что вело к силовой дискриминации одной группы общества другою, притом что в самой Европе подобное сурово осуждалось — и не на словах.

Попробовал бы кто-нибудь запретить в Швейцарской конфедерации, к примеру, обучение на одном из языков, имеющих хождение, хотя бы на немецком, на том основании, что франкофонные кантоны посчитали, будто это мешает их экономической самостоятельности и делопроизводству.

Или возьмем тех же корсиканцев, которым Париж, в связи с укреплением чего-нибудь важного для общественного строительства, запретил бы говорить на родном языке. (Хотя корсиканский и не имеет статуса официального, центральные власти настаивают на его сохранении и развитии, как и на поддержании в финансовом отношении и в образовательной сфере билингвальности жителей острова.)

В этом смысле, конечно, хочется задать вопрос или даже несколько как еврочиновникам, так и президенту Франции: если вы за равенство и свободу, почему одни, живущие на Корсике, равнее тех, кто из Донбасса? Потому ли, что вы считаете корсиканцев "своими", то есть французами, а дончан "чужими" — славянами?

Или потому, что вам наплевать, когда даже не сотни тысяч человек, а несколько миллионов в результате действий тех властей, которых вы считаете своими, с позволения сказать, "партнерами", были де-факто лишены возможности, к примеру, получить полноценное высшее образование, а потом занимать соответствующие и диплому, и профессии должности в госструктурах Украины?

Предположим, язык — это метод нацстроительства. Вынесем его за скобки.

Тогда как отказ выполнять социальные обязательства государства по выплате пенсий и пособий, скажем это еще раз, нескольким миллионам человек: старикам, женщинам, детям — может коррелировать и будет способствовать строительству все того же национального государства?

Ну тогда ровно в тех же целях и по тому же принципу, чтобы укрепить французскую государственность, слегка расшатанную глобализмом и его лозунгами, немного разбавленную нашествием нелегалов, попробуйте не платить пособия и пенсии живущим во Франции. Не то что негражданам, а иностранцам, которые зачастую вообще не работали ни дня и ни часа на экономику Пятой республики.

Да вы просто пыль в такой ситуации замучаетесь глотать, бегая по судам всех инстанций, включая недоброй памяти ЕСПЧ, поскольку вас обвинили бы во всех мыслимых и немыслимых формах дискриминации.

Иначе говоря, то, что в ЕС невозможно даже по отношению к иностранцам, на Украине тем же Евросоюзом поддерживалось: как вы не понимаете, "это же другое", и сравнивать, разумеется, положение Незалежной, которая "строит национальное государство", со странами с "устойчивой демократической формой правления", как, несомненно, рявкнули бы в Брюсселе, "некорректно".

Зато тому же Брюсселю вполне корректно было не замечать, что в течение не месяцев, а лет — восьми долгих лет — в центре Европы люди жили под ракетными обстрелами и прицелами снайперских винтовок, между кухней и импровизированным бомбоубежищем, которым стали подвалы.

Жили практически без воды, хотя в той же Франции даже многолетним и злостным неплательщикам водоснабжение отключать запрещено законодательно, чтобы "не подвергать сомнению человеческое достоинство, поскольку равный и неограниченный доступ к воде без учета имущественного ценза есть одно из фундаментальных прав личности".

Получается, что личность, живущая во Франции, на той же Корсике или в самой метрополии, равнее личности из Донбасса, так?

Тот самый неловкий момент, когда приходится отвечать утвердительно. Исключительно под напором фактов.

Тогда — и под напором тех же фактов — получается, что, признавая меньшее равенство дончан в сравнении как с теми же киевлянами или львовянами, так и с парижанами или корсиканцами, объединенная Европа сама и по собственной воле, руководствуясь имманентным (а другого слова тут не употребить) нацизмом, подкармливала и подыгрывала нацизму уже украинского разлива.

Сейчас и сегодня еврочиновники, лидеры европейских стран и правительств, вводя рестрикции (на которые нашей стране, по большому счету, наплевать: и не такое преодолевали, и не с таким и такими справлялись на протяжении недавней истории), пытаются препятствовать России в проведении денацификации.

Не в смысле освобождения от гитлеровцев, а в том, чтобы положить конец неравенству и дискриминации, если они касаются не только цвета кожи, но и цвета обложки паспорта, возможности говорить на языке, который считаешь родным, а также доступа к проточной воде, возможности нормально готовить ужин на газовой плите, а потом его есть на семейной кухне, не опасаясь обстрелов и не прячась с малыми детьми по подвалам, когда завоет сирена.

Не это ли, но в более общих выражениях, было написано в принятой в 1789 году во Франции Декларации прав человека?

Не этим ли гордится сегодня объединенная Европа, считающая себя колыбелью современной правовой системы и всех фундаментальных свобод личности?

И не за их ли защитой та же Европа (вернее, ее наиболее думающая и ответственная часть) обратилась к Москве в 1941-м, когда континенту грозила экзистенциальная, как сегодня бы сказали, опасность, поскольку только наша большая страна, единственная, кстати, имела возможность эту Европу и эти права защитить?

Отчего-то наши западные контрагенты увидели проблему сейчас там, где ее нет — сегодняшняя денацификация, пусть и по принуждению осуществляемая Россией на Украине, делается в интересах всей Европы, даже если той это пока невдомек.

Мы всего лишь ставим точки над i в ситуации, когда, судя по всему, все остальные просвещенные европейцы закрыли глаза, зажали нос (нацизм изрядно смердит, если вы об этом до сих пор не знали) и оставили на нашу долю тяжкий труд денацификации.

И в этот раз, будьте уверены, мы это чрево, способное, как выяснилось, до сих пор "вынашивать гада", вычистим раз и навсегда.

Чтобы уж наверняка. В рамках полной и окончательной денацификации — и не только Украины, но и всей Европы в целом.