«У нас нет «недружественных» зрителей и «недружественных» артистов»

 

Ксения Седунова

Зоя Игумнова

Сергей Сычев

Фото: ИЗВЕСТИЯ/Дмитрий Коротаев

 

Реставрация иконы «Троица» перед ее передачей в Троице-Сергиеву Лавру может занять до года, сообщила в интервью «Известиям» министр культуры Ольга Любимова. По ее словам, в новых российских регионах с 2024 года начнет действовать программа «Пушкинская карта», а число кинотеатров там уже к концу этого года превысит полсотни. О том, как развивается международное культурное сотрудничество в непростых современных условиях, сколько к концу года планируют собрать отечественные кинопрокатчики и как будет решаться вопрос авторских прав на советские песни — в эксклюзивном интервью Ольги Любимовой.

«Это не забор, и не Том Сойер будет красить»

— На днях в храм Христа Спасителя была перевезена икона «Троица» из Третьяковской галереи. Ранее вокруг этого события велись бурные споры…

— Когда стало ясно, что «Троица», великий образ руки преподобного Андрея Рублева, будет выставлена на всеобщее обозрение и поклонение для православных верующих в храме Христа Спасителя на день Святой Троицы, последовала очень серьезная работа и профессионального сообщества, и не скрою, внутри Министерства культуры. Как правильно транспортировать из Третьяковской галереи в храм святыню и выдающийся предмет искусства, икону, которой 600 лет? Расстояние от галереи до храма, как кажется, не очень большое, но понадобилась просчитанная, очень серьезная работа ведущих реставраторов-хранителей и специализированных компаний с огромным международным опытом. Мы работали с ними на таких сложных транспортировках, как возвращение на родину Морозовской коллекции. Именно так, на специализированных фурах, где специальные климат и система охраны, перевозили «Троицу».

До этого мы очень серьезно работали внутри храма Христа Спасителя. Несмотря на количество верующих, климат должен быть не больше 21 градуса. Есть такое понятие у музейного сообщества — ТВР, температурно-влажностный режим. Определенный уровень влажности поддерживается внутри капсулы — конечно, она бронированная. Специальным образом выстроена система охраны, с учетом наплыва верующих. Подобный опыт у нас уже был, вы знаете, что в Россию привозили уникальные святыни из греческих монастырей.

Фото: ИЗВЕСТИЯ/Павел Волков

4 июня состоялась первая утренняя служба с «Троицей». Может быть, погодные условия повлияли, но уже совершенно спокойно в храме находились верующие, их было не очень много, что позволило им остаться в храме в течение всей службы. В праздничные дни в целях безопасности верующие смогут находиться в храме непродолжительное время, чтобы дать возможность поклониться святыне всем желающим.

— Что будет с иконой дальше?

— Мы будем следить за ее состоянием. Икона отправится на реставрацию — в центр имени Грабаря, уникальное пространство, где собраны лучшие силы нашей страны. Сколько будет длиться реставрация? Это не забор, и не Том Сойер будет красить. Конечно, будет научный совет, параллельно нужно изготовить совершенно другого рода капсулу — еще серьезнее, еще безопаснее для этого образа.

Эта работа может занять до года, как сейчас говорят специалисты. Потом планируется передача образа в Троице-Сергиеву Лавру. Там есть музей — то есть, обращаю ваше внимание, «Троица» остается в государственной коллекции. С этим согласна и церковь. Это не передача из федеральной собственности государственного каталога Российской Федерации музейных ценностей в пользование. Это — ответственное пользование внутри музейного сообщества, где и Министерство культуры, и руководство музея лавры будут нести ответственность за сохранность образа.

Это очень серьезное направление нашей деятельности, потому что работа с такого рода святыней, в таком сложном состоянии, беспрецедентна. Это для нас — и вызов, и опыт на будущее.

Троице-Сергиева лавра

Фото: РИА Новости/Рамиль Ситдиков

— Кто будет привлечен к экспертной оценке необходимости реставрационных работ?

— Научный совет центра Грабаря. Чиновники не обладают для этого компетенциями — мы создаем только условия для проведения. Привлекаются и представители церкви, ведется протокол научного совета. Это очень серьезное мероприятие, где высказываются все позиции.

В процессе реставрации любого объекта могут возникать какие-то новые подробности и детали. Поэтому я не могу говорить о точных сроках. Но поскольку есть невероятное внимание в обществе к этому процессу, мы будем его последовательно освещать, как это и происходило в течение последних двух недель.

Это не реалити-шоу, нужно дать ученым и реставраторам спокойно поработать в тишине. И, конечно, показать людям, где находится икона, в каких условиях будет происходить реставрация — чтобы вопрос вызывал меньше дискуссий, нагнетания и нервозности.

Икона «Троица»

Фото: РИА Новости/Владимир Трефилов

«К нам приедут музыканты из Америки, Франции, Японии, Южной Кореи, Испании, Италии»

— Одна из примет последнего года — «культура отмены». В западных странах начали отменять выступления российских музыкантов, убирать из афиш спектакли наших режиссеров и в целом русскоязычные проекты. Как вы считаете, меняется ли ситуация в лучшую сторону сейчас? И что сейчас может зависеть от министерства культуры в этом направлении?

— Говорить, что что-то резко меняется лучшую сторону, я бы не стала. Как звучали со стороны различного рода зарубежных общественных, культурных и политических деятелей громкие и иногда дикие заявления, так это и происходит. Другое дело, что теперь мы по-другому к ним относимся, менее болезненно принимаем к сердцу.

С другой стороны, если мы посмотрим на афишу этого года, становится понятно: никто русскую культуру, например, в Италии, не отменял. Ни русские названия, ни русских композиторов. Конечно, это не отменяет историй, когда Айвазовский в их галереях становится «украинским художником». И, в общем, кем угодно, но уже не русским художником, не представителем русской живописи. Что странно, поскольку ставит под вопрос не только компетенцию сотрудников музеев, где это происходит, но их элементарную порядочность. То, что они меняют название карточки, остается на их совести, нежели строкой в творчестве Айвазовского.

А что происходит в нашей стране, как мы работаем? Мы — ждем конкурс имени Чайковского. У нас 742 заявки из 41 страны мира. К нам приедут музыканты из Америки, из Франции, Японии, Южной Кореи, Испании, Италии. Могу целую череду «недружественных» стран назвать. Мощнейшая китайская программа, рвутся коллеги из стран СНГ, из Латинской Америки. Ничто не отменяет строчку «участник» или «лауреат конкурса Чайковского» в биографии — это звание остается с исполнителем навсегда. Так же, как конкурс Григоровича или Рахманинова. Напомню, в свое время первым лауреатом конкурса Чайковского был Ван Клиберн.

VIII Международный конкурс им. П.И. Чайковского

Фото: РИА Новости/Рамиль Ситдиков

А ведь есть еще известнейший цирковой фестиваль в Монте-Карло — своего рода Олимпиада в мире цирка. Он в этом году 41-й. На 40-м, юбилейном, наших артистов отстранили от участия в конкурсе. Очень удобно — ведь, как и в большом спорте, мы все 40 фестивалей брали там призы по всем номинациям.

Мы подумали примерно 10 минут и решили: раз у нас в Санкт-Петербурге есть цирк Чинизелли, сделаем свой фестиваль и назовем его «Без границ». Потому что у нас нет «недружественных» зрителей и «недружественных» артистов. И к нам приехали участники и гости из десятков стран. В сентябре этот фестиваль пройдет во второй раз.

— А к кино это как-то относится?

— Разумеется. Часто говорят про Ближний Восток, но хочу сказать, что на всех крупных рынках аудиовизуального контента российские сериалы, кино и, разумеется, анимация так или иначе присутствуют. И если в Гонконге это полный фурор, то в Каннах проделывается огромный путь, и российские продюсеры туда всё равно попадают. И каннские таблоиды раздраженно пишут, что «эти русские опять на каннской лестнице». Я не говорю про анимацию. Китайские дети уверены, что «Смешарики», которым, кстати, исполняется 20 лет, — это их национальные герои. Сейчас в студии «Рики» специально для Китая ввели нового персонажа — Панду. Каждый эпизод «Маши и Медведя» ждут во всем мире. Как и то, что делается сейчас на «Союзмультфильме» или на студии «Мельница». «Чебурашку» показали в Белграде, и там в Русском доме еле поместились 400 человек. Теперь «Хочу пушистика» кричат на сербском. В Белград приехала Пелагея, которая заранее выучила самую любимую песню сербов. На концерте было до 4 тыс. сербов, которые вместе с Пелагеей пели по-русски. В Китае ждем премьеру «Вызова», а на приближающемся Шанхайском кинофестивале — картины «Нина», снятой при поддержке Министерства культуры. Будем за нее болеть.

Кадр из фильма «Нина»

Фото: Pan-Atlantic Studio, 20 Steps

— Наши культурные учреждения всегда были связаны с западными институциями. Сейчас, понятно, эти связи затруднены. Есть ли какая-то системная переориентация культурных учреждений на Восток?

— Давайте я с вами поспорю? Да, все обращали больше внимания на западные проекты, но мы всегда работали и с Китаем, и с Японией, нас очень любили в Корее. В момент начала спецоперации в Южной Корее проходила масштабная выставка нашего авангарда. Существуют отношения и с Каиром, и с арабскими странами, и с Оманом. Продолжается межмузейное сотрудничество.

Несколько дней назад Валерий Гергиев дал фантастический концерт у Великой стены. На концерты Гергиева в КНР тысячи билетов расходятся за 15 минут. Будет еще много всего в Китае, Индии, Таиланде, арабских странах. Очень серьезная работа ведется со странами СНГ. У нас там порядка 60 русских театров — это «полпреды» русского языка. Там есть сильные, яркие интересные постановки, они приезжают и гастролируют в России. В 2024 году этого будет еще больше.

«Неигровое кино приобретает совершенно иное звучание»

— Какую работу министерство введет в новых российских регионах?

— Перенесемся на год назад. Первое, что мы начали делать вместе, — через несколько недель после начала спецоперации забрали к себе наших коллег из ЛДНР. Это и танцевальные коллективы, и кукольные театры, и драмтеатры. У нас за плечами полтора года совместной работы. Есть фантастические истории, когда некоторые участники трупп приезжали с фронта в отпуск домой и сразу отправлялись в Россию на гастроли. С нашей стороны было очень важно максимально радушно принять этих людей, которые восемь лет трудились в сложнейших условиях. Проследить, чтобы были аншлаги, познакомить их с руководителями регионов, как-то обогреть, дать возможность что-то организовать самим, пока мы еще не могли заняться восстановительными работами.

Артисты Музыкально-драматического театра имени Бровуна репетируют сцену из оперы-драмы «Le prince Andre. Князь Андрей Болконский»

Фото: пресс-служба МДТ им. М.М. Бровуна

Потом начались уже наши гастроли в Луганской и Донецкой областях, в Херсоне, в Запорожье. Ездили с мастер-классами, с детскими спектаклями. Конечно, важнейшая задача — помочь учреждениям культуры, их там больше 2 тыс. И примерно 13 тыс. деятелей искусства. Это детские школы искусств, где годами не было ни новых музыкальных инструментов, ни даже ремонта. Порой поражаешься, как трепетно относятся к своим театрам, к своим пространствам, к своим домам культуры наши коллеги. Финансирования там не было годами, а при этом всё чисто, все аккуратно, с такой любовью всё сделано!

Хочется добавить современное оборудование, хочется помочь библиотекам с компьютерами. Когда я была студенткой, самая главная проблема была, что ксерокса и принтера нет, чтобы распечатать что-то и дома нормально прочитать. Тут то же самое — как будто возвращаешься на десятки лет назад. Разговариваешь с коллегами, спрашиваешь: чего не хватает? Принтера нет, говорят. Нужны копировальные машины, нужны, если говорить о музеях, современные мультимедийные составляющие. Для нового поколения надо делать краеведческие музеи более современными, чтобы библиотеки превращались в такие интернет-кафе, где можно и встречу организовать, и кружки для детей, а не просто зайти за книжкой.

Сейчас, как вы знаете, идет большая акция театров «Общая сцена» — передача новым регионам реквизита, костюмов, декораций. Новосибирский театр, например, «под ключ» передаст балет «Щелкунчик» со всеми костюмами.

В общей сложности передано более 1,5 тыс. единиц костюмов и реквизита, дым-машин и светового оборудования, филармония делится музыкальными инструментами. Эти акции позволяют начать общение и самим деятелям искусства. Несколько дней назад Театр Образцова вместе с Луганским театром кукол поставили спектакль — костюмы и кукол изготовили в Москве, поехали в Луганск, вместе отрепетировали и в итоге полностью «под ключ» создали постановку. В военные годы сам Образцов с куклами отправлялся в госпитали, то же самое сейчас делают артисты театра его имени, которые очень много выступают и перед ребятами, и перед беженцами.

Фото: Театр Образцова

Музей иконописи Андрея Рублева готовит большую экспозицию вместе с местным музеем. Государственный исторический музей — большую, серьезную выставку в Луганске, связанную с историей казачества.

Есть еще одно очень важное направление. До конца года Пушкинская карта в новых регионах по понятным причинам работать не может, но мы надеемся начать со следующего года. В этом году у нас тоже очень серьезная программа — мы везем 10 тыс. детей из новых регионов знакомиться с нашей общей страной. Они ведь порой не были даже в соседних городах. И поэтому очень важно привезти их в Москву, Петербург, Тулу, Калугу. Будет и космическая тематика, и театральная, и кино — у ребят появится возможность выбрать любое из этих направлений. Это новая работа для нас, и со временем мы будем привлекать к ней дополнительные регионы.

Теперь у нас появились и два новых федеральных образовательных учреждения — это Академия Матусовского в Луганской области и Академия искусств им. Прокофьева в Донецке. Они становятся частью нашей команды.

— Насколько нам известно, девять кинотеатров ЛНР сейчас демонстрируют те же фильмы, что и в остальных регионах России. Кто занимается организацией кинопоказа?

— Позволю себе привести одну цифру. До начала спецоперации на территории Донбасса было два кинотеатра вообще, во всех четырех регионах. На сегодня их уже 22, к концу года будет 51. Это будет большая сеть — и это большая работа Фонда кино, который взял на себя функции прокатчика фильмов, созданных с господдержкой.

Фото: РИА Новости/ Павел Бедняков

Например, в городе Шахтерск есть колледж, где обучают техническим специальностям сотрудников театров и кино. Там будет большой кинотеатр, удобный и современный. РОСИЗО создаст там экспозицию, посвященную истории отечественного кинематографа. В первой половине дня здесь будут получать образование, вечером жители смогут здесь же смотреть фильмы — причем, ровно тот же репертуар, что в Москве на новом Арбате.

Госфильмофонд сейчас ведет очень серьезную работу, потому что есть запрос на оцифрованную золотую коллекцию, на фильмы, на которых мы все росли. Росгосцирк трудится на новых территориях, приезжает с представлениями для детей. Каждому порой хочется праздника, воздушных шариков, смеха, громкой музыки — большого шоу-представления. Поэтому я всё время с гордостью говорю о наших отважных цирковых артистах, которые сейчас везут свои лучшие проекты в новые регионы. Маленькие зрители очень часто приходят на такие шоу в первый раз — некоторые даже не понимают, например, что такое аквагрим, потому что никогда его не видели.

— Планируется создавать только государственные кинотеатры или коммерческие сети тоже участвуют в проекте?

— Коммерческие кинотеатры там уже есть. Например, трехзальник в Луганске — там можно кинофестивали делать. Там была премьера «Вызова», там показывали «Чебурашку». Андрей Зайцев привозил в Луганск свой новый фильм «14+ Продолжение». Проводится работа и с нашими документалистами — неигровое кино приобретает совершенно иное звучание, и люди начинают ходить на него всё чаще.

Я позволю себе защитить отрасль, на которую мы вместе трудимся. Всё время же примеры приводятся только негативные: тех людей, которые уехали, не захотели связать свою биографию, творческий путь с Российской Федерацией, вообще со своей страной. А ведь есть десятки тысяч людей, которые хотят «мужикам помочь», «детей поддержать», песни вместе попеть, стихи почитать. И перед министерством огромная проблема — как удовлетворить каждую такую заявку, если их настолько много.

Фото: соцсети

«Если мы выйдем на 40 млрд, то сможем говорить, что в этом году мы — молодцы»

— Когда прогремел «Чебурашка», одни поторопились сказать, что российский кинопрокат спасен. Другие эксперты говорили, что нам нужно 10 «Чебурашек» в год, чтобы компенсировать уход Голливуда. Сейчас мы видим, что ситуация стала более гармоничной. Голливудские фильмы уже совершенно легально прокатываются, при этом выходят и наши блокбастеры. Какие перспективы у нашего проката на ближайшие год-два?

— Неправильно было бы говорить, что один фильм, который собрал почти 7 млрд рублей, спас отечественный кинопрокат. Конечно, это уникальный прецедент, который анализируют и Фонд кино, и продюсеры. Но хорошо для своего временного слота собрал и «Вызов».

У нас есть традиция ходить в кино на новогодние праздники. И нужно сделать так, чтобы еще и на каждое 8 Марта и 23 Февраля выходил какой-то большой фильм. Производители уже стали заявлять проекты с таким прицелом. Я скорее сторонница не обольщаться, что «Чебурашка» и «Вызов» решат проблемы наших кинотеатров. Нам потребуется не один год, чтоб выйти на иной уровень, хотя сейчас в производстве находятся очень сильные, крепкие картины. Мы, как любые творческие люди, немного суеверные и боимся заранее хвастаться и просчитывать миллиарды. Но я аккуратно скажу, что перед нашим интервью мы поговорили с Фондом кино и пришли к выводу, что в этом году можно прогнозировать общие сборы российского кинопроката до 40 млрд.

После двух лет ковида и года спецоперации мы очень аккуратно относимся к прогнозам. Но если мы выйдем на 40 млрд, то сможем говорить, что в этом году мы — молодцы. Пока же фильмы с господдержкой заработали 11,5 млрд, но у нас впереди всё лето плюс очень серьезные осенний и зимний периоды: в сентябре после каникул и отпусков, как правило, идет рост посещаемости и сборов.

Кадр из фильма «Чебурашка»

Фото: Союзмульфильм

Радуют количество и растущее качество отечественных картин, в том числе сериалов. Сценаристы подтянулись, растет уровень актерской игры и съемки. Бьемся за то, чтобы в России было больше сильных, профессиональных, выдающихся в своем деле специалистов.

— Президент высказал идею создания специальных музейных экспозиций, связанных с СВО. Как в этом процессе задействовано Министерство культуры, какие проекты уже появились? Что-то, может быть, уже в процессе?

— Буквально через месяц-два после начала СВО начали работать группы, созданные федеральными музеями. Исторический музей, Музей Победы, Музей современной истории, Музей Сталинградской битвы собирали артефакты — например, виды оружия, которые показывают, как и кто с нами воюет.

Это — история людей за последние восемь лет. Об этом потом можно снять игровое кино — про молодых музейщиков, которые отправляются в зону спецоперации. Можно было бы показать книги, которые находились в местных библиотеках. Или — как выглядели учебники, по которым занимались в школах.

Какие-то экспозиции уже были, например, в Музее современной истории. Они очень мощные и очень тяжелые, берущие за душу. Там собраны примеры того, что действительно происходило в тех регионах, того, о чем, возможно, многие не знали. Кажется, что выпуски новостей что-то преувеличивают, но когда ты своими глазами видишь фашистскую символику, не можешь поверить. Ну как можно поверить, что кто-то в 21 веке может начертить свастику? А она есть — не только в качестве татуировок, она вшита в принципы преподавания, идеологии. Этих артефактов собрано больше сотни тысяч. И это — новейшая история, свидетелями которой становимся мы с вами.

Посетители на открытии выставки «Донбасс–Россия: история и современность»

Фото: РИА Новости/Виталий Белоусов

— Мы частично затронули тему «Пушкинских карт». В России продолжается расследование, связанное с мошенничествами вокруг этого проекта. Какие предприняты меры, чтобы не допустить подобных ошибок в будущем?

— Это еще один опыт для Министерства культуры. Мы работаем вместе с МВД и Минцифры и очень серьезно разбираем каждый кейс, каждую возникающую проблему.

Как вовремя блокировать нежелательные мероприятия. «Пушкинская карта» — это просветительская программа, но многие коммерческие структуры с квестами самого разного характера ринулись к нам в программу. Как это грамотно отсечь, где заканчиваются квесты, связанные с образованием, с естественными науками и где начинаются совсем не подходящие хоррор-квесты, «комнаты ужасов»? Мы очень серьезно занимаемся фильтром мероприятий. У нас два больших экспертных совета — региональный и федеральный, у каждого региона есть свой большой экспертный совет, который рассматривает каждое мероприятие, отсеивает на своем уровне, проверяет и несет за это ответственность. Потом еще один фильтр мероприятия проходят и в нашем экспертом совете, на федеральном уровне.

Более сложный вариант афер, связанных с Пушкинской картой, — когда продавались билеты, а люди не приходили. Получалось, что команда отчиталась, заработала, но в реальности ничего не было проведено. Вот тут очень серьезная работа с регионами, с командами тех, кто представляет свое мероприятие. Мы стараемся тут быть достаточно жесткими и последовательными.

— До сих пор обсуждается вопрос с правами на советские военные песни, говорилось о необходимости их отчуждения, если авторы не разрешают их воспроизведение в России. Какие решения могут быть приняты в связи с этим?

— Депутат Елена Ямпольская предлагала просто создать некий банковский счет, куда в одностороннем порядке идут авторские отчисления. Хотите — берите, хотите — не берите. Но использовать то, что давно уже стало символом, например, Дня Победы, не давать возможность людям исполнять наши военные песни — недопустимо и невозможно.

Фото: РИА Новости/Виталий Аньков

Мы как орган исполнительной власти в дальнейшем будем следить, чтобы у наших коллективов была возможность использовать это уникальное музыкальное наследие. Если у кого-то из потомков в пятом или третьем поколении есть идея выставить драконовский счет полулюбительскому коллективу, который приезжает в муниципалитет спеть для пожилых людей, пришедших послушать песни их молодости, — это даже звучит абсурдно. Это всё будет проработано и решено на законодательном уровне.

— Но пока никакого документа на этот счет нет?

— Нет, но он будет, конечно. Это требует тщательной проработки вместе с РАО, с органами законодательной власти, чтобы было легитимным.

— Есть мнение, что культурное сообщество сейчас переживает кризис: кто-то уезжает, вокруг чьей-то политической позиции возникают конфликты. Как вы смотрите на эту проблему?

— А кто из уехавших за последние полгода стал «потерей потерь»? Да, с началом СВО уехало определенное количество известных людей — 20 или, может быть, 30. Сначала пошумели, а теперь надо как-то зарабатывать. И вот эти люди дают двухчасовые интервью — кто-то их смотрит, кто-то уже не выдерживает.

Я, честно говоря, не очень за этим слежу, меня больше волнуют люди, которые живут и работают в России. У нас почти 700 театров, федеральных музеев — 71, а если вместе с региональными считать, цифры будут совсем другие. При этом, например, ни один оркестр не прекратил существование. Да, уехало определенное количество дирижеров, но это — возможность для молодых. Надо работать и идти дальше.

Фото: РИА Новости/Екатерина Чеснокова

Конечно, деятели искусства, которые остались в нашей стране, подвергались серьезному прессингу. Им говорили: «Вы не понимаете, у вас здесь ничего не будет. Бегите! Мы первыми убежали, и за нами дверь сейчас захлопнется». Русская эмиграция, которая 100 лет назад покидала нашу страну, выдающиеся представители нашей науки и искусства — все эти люди испытывали глубочайшее чувство вины и стыда перед теми, кто остались. То, что они бегут, было их величайшими горем и болью. Об этом можно почитать, например, у Булгакова.

Но та боль жизни в Белграде или в Париже несопоставима с тем, чтобы писать в фейсбуках (Facebook — принадлежит компании Meta, признанной в России экстремистской организацией. — «Известия») или в каких-то других сетях то, что нынешние уехавшие думают по поводу оставшихся. Но здесь, в России, остались тысячи человек. Они никогда бы не бросили свои музеи. В регионах не было такого, чтобы какие-то драматические театры, музеи или оркестры как-то осиротели с февраля 2022 года.

— Может ли Минкультуры выступить посредником, создать некую площадку, чтобы урегулировать эти конфликты?

— Министерство культуры не должно опускаться на уровень выяснения отношений в соцсетях. Я считаю, что главная задача Министерства культуры — создавать условия тем, кто работает здесь, в нашей стране. Создавать условия ребятам, которые учатся в творческих вузах. Дать им возможность учиться и заниматься творчеством в России. Стать, как вы говорите, площадкой — это путь к пролонгации конфликта, это предоставление возможности высказываться людям с бесконечной негативной повесткой, с желанием кого-то оскорбить, унизить и рассорить. Но мы же не базар, а Министерство культуры.

Фото: РИА Новости/Евгений Одиноков

— Депутаты и общественные деятели призывали лишить поддержки тех деятелей культуры, которые на фоне СВО уехали за рубеж. Как вы относитесь к таким предложениям? Поступали ли в министерство законодательные инициативы по поводу тех, кто критикует нашу страну? Нужны ли тут какие-то специальные меры, на ваш взгляд?

— Конечно, были разные депутатские запросы. И отдельные люди писали, что нам надо обязательно обратить внимание. Но понятно, что продюсеры и режиссеры, которые уехали, и так больше не принимают участия в питчингах Министерства культуры или Фонда Кино. Потому что у нас очная форма защиты.

У нас была другая проблема. Когда началась спецоперация, кинематографисты первое время говорили, что «мы не можем приносить комедии». А мы вспоминали, что даже во время Великой Отечественной снимались комедии — «Золушка», например. И они потихонечку возвращались к этому жанру. Много упрекают кинематографистов, что они пишут о спецоперации очень долго. Но хороший сценарий пишется год, если это не халтура. Это 120 страниц, выстраданных вместе с блоком продюсеров, редакторов, кинокомпанией и так далее. Может быть, я выступаю сегодня как адвокат, но я знакома с ситуацией в отрасли.

Сейчас про спецоперацию в разных стадиях есть уже четыре игровых проекта при поддержке Министерства культуры и Фонда кино. И масса неигровых — это то, что делают наши военкоры. Это и есть основа, наша кинолетопись, которую, я думаю, мы будем каталогизировать, систематизировать и осмыслять десятилетиями. Скоро, уверена, мы узнаем об этих проектах больше.