Интервью, которое Владимир Путин дал звезде американской тележурналистики Мегин Келли, оказалось интересным не только собственно ответами российского лидера. Судя по реакции Келли, личность президента России произвела на нее гораздо большее впечатление, чем его аргументы. Однако у самого Путина есть причины не обращать на это внимания.

В воскресенье, 4 мая, вечером на телеканале NBC вышло 20-минутное интервью Владимира Путина, которое он дал известной журналистке Мегин Келли. Той самой, что вела пленарное заседание Петербургского международного экономического форума.

С одной стороны, можно сказать, что Келли проделала отличную работу – хотя бы потому, что она в разговоре с российским президентом не подняла тему чеченских гомосексуалистов. С другой – это интервью продемонстрировало глубочайшее непонимание между Россией и Штатами. Это даже не проблема «слушать, но не слышать». От общения Путина и Келли осталось впечатление, что американская журналистка в принципе не поняла того, что до нее пытался донести Путин. Хотя он говорил обычные вещи, которые давно являются общим местом в риторике российского президента.

Наверное, России в целом и Путину лично должно льстить, что большая часть вопросов Келли оказалась сосредоточена на актуальной внутриполитической повестке США и роли России в ней.

Мегин Келли последовательно прошлась по всем «русским» скандалам последних месяцев в США: вмешательство России в президентские выборы, русские хакеры, деятельность посла Кисляка, секретный канал связи между штабом Трампа и Россией, генерал Флинн и его связи с Москвой, компромат на Трампа у Кремля.

В свою очередь Владимир Путин категорически все отрицал в стиле «Не был. Не состоял. Не привлекался. Не участвовал»:

– в выборы Россия не вмешивалась;

– хакеры могли быть откуда угодно;

– посол Кисляк просто делал свою работу, никаких экстраординарных результатов не было, потому что Путину ни о чем таком не докладывали;

– секретного канала связи со штабом Трампа у Москвы не было;

– с самой Меган Келли знакомство у Путина куда более тесное, нежели с генералом Флинном, с которым они однажды сидели рядом на мероприятии и обменялись парой фраз;

– компромата на Трампа у Кремля нет.

В свою очередь Келли очевидным образом Путину не поверила. Причины ее неверия просты.

Российский президент не только отрицал обвинения в адрес России, но также обсуждал поднятые вопросы более отвлеченно. Его аргументы раз за разом сводились к тому, что даже если что-то подобное и было бы, то не Соединенным Штатам этому возмущаться. Фактически существенная часть ответов Путина оказалась посвящена тому, что на Западе последние годы принято называть «идеологическим цинизмом Кремля», «подрывом Россией идеалов и ценностей западного мира» и тому подобными терминами. В свою очередь в России это воспринимается как прагматичный взгляд на мир без розовых очков.

Аргументы Путина хорошо знакомы:

– в США весьма несовершенная избирательная система, которая во многом стала причиной нынешних скандалов;

– в США подавляется инакомыслие, и спецслужбы громят оппозиционные движения («Occupy Wall Street»);

– в США полиция крайне жестко обращается с протестантами, применяя дубинки и слезоточивый газ, чего в России нет;

– есть версия, что спецслужбы США убили президента страны (Джона Кеннеди);

– США беззастенчиво десятилетиями вмешивались в политические процессы, в том числе в выборы, в разных странах по всему миру.

Из этого следует, что, во-первых, у США нет никаких прав и оснований учить демократии другие страны, в частности Россию. А во-вторых, странно возмущаться, если методы США вдруг оказались использованы против них самих.

Мегин Келли восприняла это не как отвлеченные рассуждения, а как форму оправдания, о чем прямо и сказала российскому лидеру. Наверное, в чем-то ее можно понять.

Оппонентами Трампа, к числу которых относится и Келли, президенту США уже вынесен вердикт «виновен» в компрометирующих связях с Россией. Никакие слова Путина не смогли бы переубедить журналистку. Ну а то, что глава российского государства позволил себе не просто отвергать обвинения, но и размышлять вслух о весьма рискованных – с точки зрения Келли – материях, только усилило ее подозрения.

Невозможность услышать и принять другую точку зрения из-за безоговорочной убежденности в своей правоте является давно известной и распространенной проблемой среди человечества. Просто в политике она обходится, как нигде, дорого.

Кроме того, это интервью в очередной раз высветило важную особенность Путина – он всегда в первую очередь говорит для России.

Наблюдатели неоднократно подмечали любопытный феномен: риторика руководителей государств, когда они говорят для иностранной аудитории, заметно отличается от того, что и как они говорят для «внутреннего употребления». Иногда расхождения могут быть разительными. Путин же уникален тем, что его публичные выступления всегда ориентированы в первую очередь на внутрироссийского слушателя.

Мегин Келли явно не поверила его словам, хотя российский лидер произвел на нее сильное впечатление. И можно только предполагать, какой эффект интервью Путина оказало на американскую публику. Но внутри России своими ответами Владимир Путин обеспечил себе подтверждение симпатий людей и поддержку ими его курса.

Текст: Ирина Алкснис