Огромная сумма, найденная при обыске у полковника Дмитрия Захарченко, одного из руководителей подразделения, отвечавшего в МВД за борьбу с коррупцией, не только потрясла воображение общества, но и вернула нас к старому, но актуальному вопросу. Кто должен бороться с коррупцией среди борцов с коррупцией?
Задержание и. о. начальника управления «Т» Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции МВД России Дмитрия Захарченко стало бы далеко не самой громкой новостью в ряду прочих антикоррупционных мероприятий, если бы не сумма, найденная при обыске в квартире его родственника – в пересчете на рубли более восьми миллиардов.
Есть несколько версий происхождения этих денег – в том числе и то, что это были средства, выведенные, то есть похищенные, учредителями из Нота-банка. Но тут важнее другое – коррумпированными все чаще оказываются сами профессиональные борцы с коррупцией. С чем мы имеем дело – с явным сбоем в борьбе с коррупцией, с тем, что органы стали строже следить за чистотой собственных рядов или же с принципиальной невозможностью удержать борцов с коррупцией от разложения?
Понятно, что для «борцов с режимом» есть только один ответ. Якобы вся система власти в России выстроена таким образом, что никакая борьба с коррупцией невозможна, потому что именно коррупция и является главным элементом, цементирующим всю «путинскую вертикаль власти». Это давно уже не аргумент, а символ веры и инструмент пропагандистской войны с Путиным. Для ее адептов не имеет никакого значения ни национализация и чистка элиты, производимая Путиным, ни то, как в реальности обстоят дела на антикоррупционном фронте. А на нем за последние несколько лет произошли серьезнейшие события.
Не будем лишний раз перечислять количество губернаторов, мэров, их замов и чиновников высокого уровня, арестованных за последние годы. Тысячи людей вычищены или выдавлены из власти из-за подозрений в коррупции. Понятно, что масштабы казнокрадства были настолько велики, что общество все равно не довольно ни темпом, ни глубиной антикоррупционных мероприятий. Но есть одна важная тенденция, которая показывает, что Кремль все активнее занимается чисткой на самом главном участке антикоррупционной деятельности – то есть приведением в порядок рядов самих борцов с коррупцией.
Менее двух месяцев назад произошли аресты ряда высокопоставленных работников Следственного комитета – кроме двух руководителей управления межведомственного взаимодействия и собственной безопасности СК Максименко и Ламонова был задержан и первый замглавы московского управления СК Денис Никандров. При этом сейчас у следствия есть подозрения (судя по просачивающейся информации), что именно Захарченко предупреждал этих работников СК о том, что их «ведет» ФСБ.
Лубянка действительно расследовала деятельность Максименко и Никандрова. Причем вела их Служба экономической безопасности ФСБ, одно из управлений которой, «М», отвечает за чистоту рядов других силовиков, в том числе и МВД. И как раз смена руководства в СЭБ, то есть службе, которая и занимается борьбой с коррупцией, привела к явной активизации работы чекистов по чистке «смежников».
Обновление СЭБ произошло в июле, но фактически смена руководства началась еще весной. Тогда прошли проверки, связанные с уголовным делом о контрабанде, в котором фигурировал начальник одного из отделов управления «К» (контрразведывательное обеспечение кредитно-финансовой сферы) СЭБ. После отставки начальника управления «К» ушел на пенсию и генерал Юрий Яковлев, руководивший СЭБ последние восемь лет.
И на него место пришел Сергей Королев, который до этого возглавлял управление собственной безопасности (УСБ) ФСБ, то есть структуру, признанную выявлять коррупцию в рядах самих чекистов. И не только чекистов: в расследовании дел губернаторов Хорошавина и Гайзера также принимала участие именно УСБ. Но понятно, что подобными делами логичней заниматься все-таки СЭБ.
В итоге назначение Королева не только привело к сильному обновлению СЭБ, но и, судя по всему, придало серьезное ускорение делам в отношении работников МВД и СК. И оказалось, что в коррупции подозреваются как раз те, кто должен был выявлять ее в рядах этих ведомств.
Чистота чистильщиков – самая сложная проблема в борьбе с коррупцией как таковой. Для того, чтобы борьба с казнокрадством не превратилась в сведение счетов одних «хозяйствующих субъектов» с другими или рэкет «оборотней в погонах», нужно быть уверенным в том, что люди, которые по долгу службы борются с коррупцией, кристально честны и неподкупны. Иначе самые жесткие антикоррупционные законы окажутся бесполезны.
Как можно быть уверенным в чистоте борцов с коррупцией? Моральные и служебные ограничения, проверки, внутренний и внешний контроль – все это понятные и известные вещи, но они не дают гарантии. Потому что всегда в конечном счете все зависит от людей – кадры действительно решают все.
Тот же Захарченко пришел в ГУЭБиПК МВД в 2014-м, после того как было снято и арестовано руководство этого управления – генералы Сугробов и Колесников. Если Колесников погиб, выбросившись из окна СК, то процесс над его начальником Сугробовым (и несколькими его подчиненными) еще идет. Его обвиняют в организации преступного сообщества и превышении должностных полномочий. И это притом что именно этот генерал успешно расследовал самые громкие антикоррупционые дела начала нулевых и был, по сути, главным в МВД по борьбе с коррупцией в стране. Сам Сугробов уверяет, что причиной стал его конфликт с одним из тогдашних руководителей СЭБ ФСБ – а чекисты считают, что это как раз «сугробовцы» устроили провокацию со взяткой против их сотрудника.
Так или иначе, понятно, что чистка антикоррупционных структур у силовиков набирает обороты. МВД, СК, ФСБ – везде идет серьезное обновление. Понятно, что мотором выступает ФСБ – как самая сильная спецслужба, хотя и она не свободна от перерожденцев. Вопрос в том, как действовать дальше – как создать чистых чистильщиков?
Можно, конечно, держать в постоянном страхе всех силовиков, занимающихся антикоррупционной деятельностью – но какой тогда от них будет толк? Точнее, толк был бы, если бы страх наказания был бы лишь дополнением к основной мотивации: к желанию работать на совесть, на страну, на народ. Эти мотивы нельзя навязать, человек должен быть воспитан в таком духе и сохранить это за годы работы в органах. У нас есть и такие силовики – но далеко не все.
Можно создать единый орган по борьбе с коррупцией, отобрать туда самых честных – но тогда кто будет контролировать его? Создать «чрезвычайку» несложно, но она, во-первых, нуждается в постоянном контроле со стороны первого лица, у которого ни на что другое просто не останется времени. А во-вторых, даже в этом случае есть риск получить монстра, который может выйти из-под контроля и начать перемалывать все вокруг, включая собственных сотрудников (эффект 37–38-го годов для НКВД). Путин на это не пойдет.
Наличие нескольких силовых органов, выделение в отдельное ведомство следствия, существование самостоятельной прокуратуры и независимого суда – вся эта система сдержек и противовесов должна по идее обеспечивать не только соблюдение законности в стране в целом, но и помогать борьбе с коррупцией, одновременно удерживая в рамках и борцов с ней. Но это в идеале – точнее, тогда, когда вся эта система будет достроена и наполнена достойными кадрами.
Пока что в ней работают разные люди – как честные, так и не очень. Они все являются продуктом своего времени, на них отражаются все те противоречия, которые есть в нашем обществе. Создать в пробирке «десять тысяч» честных чистильщиков не получится. Их нужно выпестовать, вырастить, продвинуть в тех условиях, которые у нас есть.
И главным рецептом тут является упорная кадровая работа самого Кремля – и созданного там почти три года назад управления президента по вопросам противодействия коррупции. Новая кадровая политика проводится по всем направлениям: от выдвижения новых людей в чиновники и депутаты, от формирования отношения к госслужбе как к честной и почетной работе до ужесточения норм поведения номенклатуры. И главным в ней, конечно, является то, что курс на создание новой управленческой «элиты» сочетается с курсом на обретение Россией все большего национального суверенитета. Одного без другого не бывает – не случайно коррупцию предлагают приравнять к государственной измене.
Текст: Петр Акопов
