Знакомство Владимира Путина и Эммануэля Макрона в Версале станет лишь первым шагом на пути восстановления полноценных российско-французских отношений. Новый президент Франции заинтересован в том, чтобы продемонстрировать рост влияния своей страны и в Европе, и в мире – и российское направление имеет для него очень большое значение.

Накануне встречи Путина и Макрона во французской и европейской прессе было множество спекуляций на тему предстоящих переговоров.

До чего только не договаривались «эксперты». От того, что столь быстрым приглашением Макрон демонстрирует, что он «простил Путина за поддержку Ле Пен в ходе предвыборной кампании», до того, что привязка поездки к открытию выставки в Версале – «это удобная возможность для Макрона встретиться с Путиным, не принимая его официально в Елисейском дворце, без протокольных моментов, которые в таком случае были бы необходимы». Абсурдность что первого, что второго утверждений очевидна. Но кадры встречи в бывшем дворце французских королей, в котором за последние десять лет прошло всего три встречи на высшем уровне, наглядно демонстрировали «скромность» приема. Впрочем, из всей французской прессы стоило прочесть лишь одну короткую публикацию, появившуюся накануне визита.

В Les Echos было опубликовано небольшое интервью с «политическим отцом» Макрона Жаком Аттали – одним из архитекторов единой Европы, бывшим главой Европейского банка реконструкции и развития, советником ряда французских президентов. Именно Аттали десять лет назад заметил сотрудника министерства экономики Макрона, привлек его к работе в своей комиссии по экономической реформе, потом привел на работу в банк к Ротшильдам, а позже познакомил с Олландом.

И в 2014 году, после назначения своего протеже министром, первым сказал, что «у него есть все таланты, чтобы стать президентом». В этом же году он представил Макрона на ежегодном заседании Бильдербергского клуба. И хотя тогда речь шла скорее о нем как о кандидате в президенты на будущее, карты легли так, что Макрон сыграл уже в 2017-м. На него поставила вся атлантическая элита. А Путин, у которого были хорошие отношения с изначальным фаворитом выборов Франсуа Фийоном, перед первым туром демонстративно принял в Кремле еще и Марин Ле Пен. И теперь журналист спросил у Аттали, помешает ли это «хорошим отношениям» Путина с Макроном.

«Все это уже в прошлом. Теперь мы должны смотреть в будущее. В ходе президентской кампании в 1981 году, когда Франсуа Миттеран был выдвинут кандидатом, американцы поддержали Валери Жискара д'Эстена. Но это не помешало президенту Миттерану поддерживать очень хорошие отношения с Рональдом Рейганом. Сегодня Россия и Франция должны быть заинтересованы работать вместе и добиваться общих успехов. Необходимо идти дальше и не зацикливаться на информации, которую публикуют средства массовой информации одной страны о другой.

Французы должны осознать, что Россия, будучи союзником в течение многих столетий, является сегодня фактором мира. Это европейская страна, важный партнер в области политики, торговли и культуры... Но и русские должны понять, что нужно сотрудничать с Францией. Кроме того, Россия должна быть заинтересована в том, чтобы Евросоюз становился сильнее, так как это обеспечило бы стабильное партнерство».

В этом интервью нет ни слова ни о санкциях, ни об Украине с Сирией, ни о «чеченских геях». Один из самых влиятельных людей Франции говорит о том, что два президента «должны объясниться с глазу на глаз и указать новый курс в наших отношениях»:

«Ну а потом наступит черед экономических вопросов. Россия уже является основным направлением французских инвестиций за рубежом, поскольку она обладает огромным потенциалом. И не только в области энергетики. Речь идет также о таких областях, как технологии, транспорт, туризм. Все, что связывает Россию с Европой, это очень хорошо. Экономически Франция и Россия дополняют друг друга. Я выступаю за взаимные инвестиции, в том числе за российские инвестиции во Франции. Ведь если русские будут вкладывать во французскую экономику, то тогда они будут заинтересованы в успехе Франции».

Это говорит атлантист, а не русофил – просто потому, что именно так давно уже считает абсолютное большинство французской элиты, а не только Ле Пен, Фийон или Саркози. Франции нужно повышать свою роль и в Евросоюзе (где она была сильно потеснена Германией), и на мировой арене, и сделать это можно будет только при улучшении отношений с Россией. Это выбор французской элиты. Россия традиционно играет для Франции роль противовеса в отношениях с англосаксами и германцами.

Третий и последний вопрос в интервью с Аттали совершенно неожиданно был посвящен отношениям с Россией в области культуры – и Аттали сказал, что «было бы неплохо запустить франко-российскую программу для молодежи по типу некоммерческой программы ЕС по обмену студентами и преподавателями».

Разгадка странного вопроса в несомненно постановочном интервью с Аттали пришла уже через сутки, на пресс-конференции Путина и Макрона. Новый президент Франции вдруг заговорил о том, что он обсуждал с президентом России установление более тесных контактов между молодежью, представителями экономических и научных кругов двух стран – и решено создать франко-российский гражданский форум «Диалог Трианона». По названию дворца, в котором в понедельник прошли переговоры двух президентов.

Путин и Макрон беседовали почти три часа, а потом вышли к прессе и довольно живо отвечали на вопросы. Более того, каждый из них высказывался порой достаточно откровенно, а то и резко. Так, Макрон сказал, что сотрудники RT и Sputnik «не вели себя как пресса и как журналисты. Они вели себя как лживая пропаганда» – и поэтому, дескать, их не допустили к работе его избирательного штаба. В ответ на соответствующий вопрос Путин проехался по теме «русских хакеров» – они ведь и во французские выборы якобы вмешались – впрочем, как выяснилось, Макрон эту тему в ходе переговоров и не поднимал.

А вот о «чеченских геях» президент Франции упомянул. Но он и не мог этого не сделать, учитывая, что эта тема сознательно и мощно раскручивалась накануне визита Путина. При этом понятно, что на переговорах двух президентов речь шла о реальных вопросах двухсторонних отношений и международной повестки.

Путин подробно рассказал о том, почему он встречался с Ле Пен – ни капли не отрекаясь от нее, более того, подчеркнув, что в Москве знали об опросах общественного мнения и «понимали, за кем предпочтение большинства французов» (а опросы показывали преимущество Макрона):

«Я не считаю, что ее взгляды, касающиеся сохранения идентичности европейских народов, укрепления суверенитета европейских стран, лишены всякого основания и являются бессмысленными. Я так не думаю. Моя позиция может не совпадать с другими моими коллегами, но я всегда выражал ее открыто. Мы готовы принять вообще любого человека, всегда. Если госпожа Ле Пен попросила нас о встрече, почему мы должны ей отказывать? Тем более – и вот это самое главное для нас – что она всегда занимала публичную позицию на развитие отношений с нашей страной. Было бы странно с нашей стороны отпихнуться от тех политических деятелей в Европе, которые хотят развивать многоплановое сотрудничество с Россией».

Путин похвалил французские компании, которые не ушли из России, а Макрон сказал, что Франция заинтересована в развитии торгово-экономических связей с Москвой. Да и не только экономических, а отношений в целом: «я хотел бы, чтобы мы продолжали эти отношения и интенсифицировали их».

Говорили про Сирию, Украину, Корею. Договорились работать в нормандском формате над минскими соглашениями. А на пресс-конференции Путин «обидел» русофобов в Киеве – вспомнив про русскую княжну Анну, дочь Ярослава Мудрого, ставшую королевой Франции и основательницей двух династий. Борцы с Россией в нынешней украинской «элите» называют княжну «украинкой» (хотя никаких украинцев в те времена и в помине не было) – и как им было не возмутиться тем, что Путин аннексировал часть истории «незалежной».

Главный итог встречи в Версале в том, что состоялось знакомство двух президентов. Макрон оценил переговоры как откровенные:

«Это был первый обмен мнениями, мне кажется, он получился очень открытым, откровенным, мы многие вещи сказали друг другу... Я думаю, что мы все друг другу сказали... У нас есть вещи, по которым мы не сходимся во мнениях, но мы высказали это. И главное, мы обсуждали, как нам конструировать совместные действия. Мы должны действовать сообща, потому что если мы не создадим необходимые условия для этого, то мы не сможем продвинуться по вышеупомянутым вопросам, если у нас не будет откровенного искреннего диалога. Иногда в таком диалоге могут возникать спорные вопросы... но если мы этого не добьемся, мы не сможем продвинуться ни по украинскому, ни по сирийскому вопросу».

И самое главное – «Франция 7 мая (когда был избран Макрон – прим. ВЗГЛЯД) еще раз подтвердила, что она привержена принципам своей независимости, связи с Европой, а также свою приверженность играть важную роль в судьбах мира, и сегодня невозможно работать по этим направлениям без диалога с Россией».

То есть президент Франции признал, что для укрепления независимости Франции нужно работать с Россией – ровно то, о чем говорила Марин Ле Пен. То, о чем говорит и Путин, предлагая Парижу работать вместе. Макрон уже четвертый президент Франции, с которым работает Путин. И, судя по всему, новый глава Пятой республики готов прислушиваться к дельным советам. Не президента России – а тех, кому он обязан властью.

Текст: Петр Акопов