Благодаря «бесчувственным» высказываниям судей обычное развлекательное шоу «Минута славы» стало поводом для куда более важного разговора: готовы ли мы действительно признать права «иных» или это всего лишь лицемерие?За последнее время шоу талантов «Минута славы» умудрилось прогреметь дважды. Героем первого скандала стала восьмилетняя Вика Старикова, исполнившая песню Земфиры «Жить в твоей голове». Владимир Познер заметил, что родителям не стоило выбирать ребенку такую «взрослую» песню — для ее исполнения необходима чувственность, до которой дети еще не доросли. Рената Литвинова осведомилась, какие еще песни Земфиры знает исполнительница. Выяснилось, что других девочка не знает, и даже крупные слезы на глазах ребенка не смягчили судью: Литвинова нажала на красную кнопку.
В следующей программе эксперты оценивали выступление уже взрослого участника — Евгения Смирнова из Краснодарского края, исполнившего вместе со своей партнершей Аленой Щеневой парный танец. Евгений в прошлом — чемпион России по брейк-дансу. В 2012 году он попал в автоаварию и в результате халатности врачей (перелом голени медики умудрились превратить в гангрену) потерял ногу выше колена. Но не сдался — не только сам вернулся к танцам, но и открыл инклюзивную танцевальную школу, в которой дети-инвалиды учатся вместе со своими сверстниками без физических ограничений.
На сцену «Минуты славы» Евгений вышел без протеза — и станцевал без всяких скидок на инвалидность.
Тем не менее он, как и Вика Старикова программой раньше, удостоился от Владимира Познера замечания о «запрещенном приеме». А от Ренаты Литвиновой вопроса — почему «ампутант» не «пристегнул вторую ногу», то есть протез, «чтобы ее отсутствие было не настолько очевидно». «В танце она мне просто мешает», — с усмешкой отреагировал Смирнов.
На Познера и Литвинову ожидаемо обрушился град упреков в бесчувственности. Что понятно.
Дети всегда вызывают всплеск эмоций у взрослых, а уж слезинка ребенка — тем более.
Тут уж не до рефлексий на тему, стоит ли вообще использовать детей во взрослых шоу, чем грешат многие родители, вольно или невольно эксплуатируя своего ребенка — кто ради славы, а кто и ради денег.
С темой инвалидов — еще сложнее. Советская власть десятилетиями не задумывалась ни о пандусах и других элементах безбарьерной среды, ни об инклюзивном образовании, ни о достойной работе для людей с ограничениями по здоровью. Даже инвалидов Великой Отечественной сначала свозили доживать на Валаам с глаз долой, а потом стали просто держать дома, чтобы не смущали своим «уродством» других людей.
Да и до сих пор в российском обществе на полном серьезе спорят, может ли человек с физическими или умственными ограничениями наравне со здоровыми людьми жить, учиться и работать.
Будь в обществе по этому поводу полный консенсус, не было бы многочисленных скандалов про то, как ребенка с синдромом Дауна выгнали из кафе или как родители здоровых детей протестуют против открытия в школах инклюзивных классов, и многих других довольно стыдных историй. И у властей, и у многих граждан в России отношение к инвалидам сегодня скорее лицемерное: на словах — всячески поддерживаем, на деле — пандусы кривые, на работу не устроиться и «почему мой ребенок должен сидеть за одной партой с дауном?».
Литвинову и Познера сразу поставили в тот же ксенофобский ряд. Дескать, следуя их логике, дети должны ходить в школу, а не на телешоу, инвалидам не стоит смущать полноценных зрителей ампутированной конечностью, ну и так далее в духе доморощенного консерватизма: женщина должна сидеть дома-рожать детей, а также одеваться скромно и ответственно, чтобы, не дай бог, не провоцировать короткой юбкой потенциальных насильников.
Но в данном случае, кажется, не все так однозначно. Тем, кто делает лишь первые шаги по пути толерантности, действительно трудно согласиться с таким пониманием равноправия, когда отличия не должны становиться ни поводом для ущемления прав, ни поводом для форы.
Когда феминистки бьются за право женщин получать за одну и ту же работу одинаковую с мужчинами оплату — это одно, но когда они требуют, чтобы женщины получали больше мужчин, потому что им труднее выполнять эту работу, — это уже не кажется таким же справедливым.
Паралимпийские игры — однозначное благо, сила духа и воли людей, преодолевающих не только спортивные, но и личные физические преграды, достойна восхищения и всяческой поддержки. Но вряд ли обычные олимпийцы согласятся участвовать на равных в соревнованиях с инвалидами, которые получат фору за то, что у них нет ноги или руки. Это просто обессмыслит достижения большого спорта.
Вопрос — как найти грань между ущемлением прав «иных» и эксплуатацией этих особенностей.
Причем не только особенностей здоровья, но и пола, и возраста, и веры, и сексуального выбора, и многих других. Это — очень серьезный и сложный разговор. Сейчас он идет в Европе и США, где безудержная толерантность привела к тому, что люди без особенностей стали зачастую чувствовать себя ограниченными в правах. В России до этого, конечно, еще очень далеко — но хорошо, что разговор о полноценном равноправии у нас в принципе начался и вызывает горячие споры не только в среде интеллектуалов.
Однозначно плохо, что, как и многие другие дискуссии в нашем обществе, разговор о правах «иных» идет сегодня без уважения друг к другу. Многие из сочувствующих Вике Стариковой и Евгению Смирнову, думается, были оскорблены не столько точкой зрения судей на выступления участников, сколько их слишком грубыми комментариями в адрес исполнителей. Обижать людей просто потому, что тебе их выбор, мнение или поведение кажется неправильным или неоднозначным, — точно не самый лучший способ донести до них свою точку зрения. И чем тогда по большому счету «продвинутые» Литвинова и Познер отличаются от «православных активистов», громящих непонятные им выставки.
Так что для начала всем нам нужно научиться толерантности высказываний, а уж потом, шаг за шагом, идти дальше. Так, может, и придем в такую страну, где пандусы не упираются в стену, где женщины не должны доказывать, что они «тоже люди», а оценки выставкам и спектаклям дают в рецензиях, а не на уличных акциях.
