Инфляция в современном развитом мире воспринимается как что-то давно ушедшее в прошлое. Центробанки и правительства Северной Америки, Европы и Восточной Азии давно ломают голову не над тем, как остановить рост цен, а о том, как бы его хоть немного подстегнуть. В России, где инфляция считалась непобедимой, тихой сапой было совершено невозможное — все последние четыре года потребительские цены росли ниже 5%, чего ни разу не происходило в предыдущие 25 лет. И всё это несмотря на серьезнейшие скачки курса доллара. Еврозона же в последние месяцы и вовсе угодила в дефляцию — процесс не менее, а, пожалуй, и более опасный, чем умеренная инфляция. Означает ли это, что мы прощаемся с инфляцией навсегда, — кто-то раньше, кто-то позже? Нет, утверждают некоторые ученые. По их мнению, проблема роста цен может вновь стать актуальной для всего мира уже совсем в близком будущем — и причиной тому является демография.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Дмитрий Коротаев
В 1970-е годы инфляция считалась на большей части планеты экономической проблемой номер один. В США средний рост цен за год в том десятилетии составлял 6,8%, причём обычной была ситуация в двузначной инфляцией. Схожим образом дела обстояли и в европейских странах. В Великобритании в отдельные годы она достигала 25%. Деньги теряли свою покупательную способность очень быстро, и держать какие-либо сбережения на будущее было проблематично, особенно для рядовых граждан.
После этого правительства всех западных стран объявили войну инфляции — через высокие ставки, бюджетную экономию и другие меры, которые легли в фундамент «рейганомики» и «тэтчеризма». В 1980-е ее таргетирование стало основой денежно-кредитной политики большинства государств. Довольно быстро удалось добиться определенных успехов, по крайней мере двузначные цифры ушли в прошлое. А потом постепенно обнаружилось, что рост цен вообще перестал являться проблемой. Особенно это касается последней дюжины лет, когда инфляция в 0% стала практически нормой для многих развитых стран — даже несмотря на запредельно низкие ставки рефинансирования ЦБ.
Почему так произошло? Объяснить столь резкое замедление роста цен исключительно монетарной политикой невозможно. Да, на каком-то этапе она сыграла свою роль, но и только. Цены не смогли существенно разогнаться в 2000-е, когда в США ставка была понижена до рекордного 1%, в еврозоне она несколько лет не превышала 2%. Япония практически забыла об инфляции с начала 1990-х годов, когда экономику страны поразил тяжелейший кризис — любые меры ослабления монетарной политики не работали. Да и в России сейчас при рекордно низких ставках инфляция также является беспрецедентно низкой. Действия финансовых властей, таким образом, если и были причинами замедления инфляции, то только на самом первом этапе. Дальше в игру вступили куда более долговременные и фундаментальные факторы.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Дмитрий Коротаев
Иногда высказывается мысль, что инфляция никуда не делась, она просто «перетекла» с потребительского рынка на фондовый. Действительно, определенная логика тут есть. Стоимость акций сейчас заметно завышена по сравнению с показателями XX века. Соотношение цены и прибыли c акций (P/E ratio) для индекса S&P 500 в США в среднем составляло около 13–15 в 1950–1970-е годы, а в последнее десятилетие стабильно превышало 20. Сейчас оно составляет 31, несмотря на то, что на дворе вообще-то рецессия, причем самая тяжелая за полвека — в прошлом в период спадов акции стоили дешевле, если принимать во внимание прибыль соответствующих компаний. Некоторые фирмы оцениваются в сотни миллиардов долларов, хотя многие годы не могут выйти в прибыльность.
Объяснение этого феномена состоит в том, что колоссальная ликвидность, которой центробанки накачивают экономику, не «просачивается вниз», концентрируясь в руках институциональных инвесторов. Они же эти деньги несут на фондовый рынок. Корпорации, на руках у которых возникает избыток средств, также не находят им лучшего применения нежели обратный выкуп акций. Деньги до потребителей не доходят, и поэтому даже сверхмягкая финансовая политика приводит к пузырю финансовых активов, а не к росту потребительских цен.
В то же время не для всех стран подобное объяснение подходит: в ЕС такой степени «финансиализации» экономики нет, но европейские страны испытывают схожие симптомы. То же самое можно сказать и о развивающихся рынках, где инфляция имеет стойкую тенденцию к замедлению.
Более всеобъемлющее объяснение предложили экономисты Чарльз Гудхарт и Маной Прадхан в вышедшей недавно книге «Великий демографический разворот». По их мнению, ключевой причиной стала глобализация, а конкретно — полноценное присоединение Китая и стран Восточной Европы к всемирной экономической системе. Резкое снижение препятствий в международной торговле из-за создания ВТО и различных экономических альянсов вкупе с появлением на рынке колоссального резерва организованной и относительно квалифицированной рабочей силы позволило качественно сократить трудовые издержки. Мир фактически был завален дешевой продукцией.
К этому стоит добавить и демографическую ситуацию в «первом мире». Хотя рождаемость в 1970–1980-е упала, на рынок труда выходили новые и новые молодые когорты, рожденные до этого периода. Молодежи в большинстве развитых стран в 2–3 раза больше, чем пенсионеров. Таким образом, избыток рабочих рук имелся и там, что усугублялось «третьей промышленной революцией» 1990-х — стремительным внедрением компьютерных и интернет-технологий в производство и особенно в сферу услуг.
Фото: REUTERS/Denis Balibouse
Что происходит сейчас, на наших глазах? Темпы экономического роста в Китае замедляются. Если в 2000-е нормой считался рост на 10% и выше, то теперь о двузначных числах приходится забыть. Экономика КНР всё еще довольно быстро растет, но 6% даже КПК считается достойным показателем. Китай стал страной более зрелой — причем это касается как уровня развития экономики, так и среднего возраста населения. За счет продуманных и хорошо отлаженных производственных цепочек он всё еще производит товары довольно дешево, но о копеечной себестоимости в обозримом будущем придется забыть.
Стареет и население развитых стран, даже несмотря на массовую иммиграцию, которая часто вызывает возмущение местного населения и подогревает настроения, направленные против мейнстримных партий, которые этому процессу потворствуют (хотя в последние годы тренд на ограничение иммиграции рисуется довольно четкий почти во всех «богатых» государствах). Возрастное население, в свою очередь, требует больших расходов на поддержание системы здравоохранения, а также концентрацию и без того сокращающейся рабочей силы в этом секторе.
Наконец, сама глобализация находится под ударом. Разочарование в свободной международной торговле всё сильнее, так как многие граждане не видят в ней никаких преимуществ для себя. Политики под давлением избирателей вынуждены проводить протекционистский курс, самый яркий, но далеко не единственный пример которого — торговая война между Китаем и США. Некоторые пошлины, введенные по ее ходу, так и не будут отменены, несмотря на «перемирие».
Всё это, по мнению Гудхарта и Прадхана, означает следующие вещи. Рабочая сила как в развитых странах, так и во многих развивающихся, будет нарасхват. Это даст работникам сильные козыри — компании будут бороться за сотрудников, а не наоборот. Рост трудовых издержек практически неизбежен. В свою очередь, темпы прироста производства будут замедляться. Кроме того, массовый выход самых многочисленных когорт населения на пенсию приведет к сильному снижению нормы сбережения — старики будут тратить деньги на себя. В итоге напрашивается новый виток инфляции и возвращение экономики развитых и передовых развивающихся стран в 1970-е годы.
Такой сценарий может и не реализоваться. Один из вариантов — возникновение в мире второго «Китая», который, в свою очередь, станет новой мировой фабрикой, сменив на этой позиции восточноазиатскую страну. Однако по своим масштабам на такую роль может претендовать только Индия, и ее успех в этом качестве весьма сомнителен. Рассеяние же технологических и производственных цепочек по многим странам может не сработать.
Второй путь — это сильная интенсификация экономики, связанная с ростом производительности труда. Вместо увеличения числа работников на рынке будет увеличиваться количество выработки на одного работника. Но пока особого оптимизма на этом фронте не видно. Рост производительности труда в США и Европе в последнее десятилетие стал самым низким за последние минимум 100 лет. Для качественного рывка потребуется очередная, уже четвертая по счету промышленная революция, но, несмотря на определенные успехи в робототехнике и других отраслях, говорить о прорыве явно рано. Так что, скорее всего, миру в будущем придется привыкать к высоким ценам и инвестировать в то, что не сможет съесть инфляция.
