Глава комитета Госдумы по международным делам рассказал «Известиям», почему на Ассамблею Межпарламентского союза поехали сразу два спикера российского парламента
Фото предоставлено пресс-службой А.К. Пушкова
Вопрос санкций к парламентариям стал одной из главных тем на Ассамблее Межпарламентского союза (МПС) в Женеве, которую посетили спикеры обеих палат российского парламента Сергей Нарышкин и Валентина Матвиенко, а также неформально главный оппонент России в ПАСЕ — председатель этой организации Анн Брассер, с которой не было никаких официальных контактов после ограничения полномочий делегации РФ. Однако МПС не только поддержал Россию, но и принял решение отказаться от проведения мероприятий в странах, ограничивающих полномочия народных избранников. О том, на каких площадках будут готовы работать российские парламентарии, корреспонденту «Известий» Наталье Башлыковой рассказал глава комитета Госдумы по международным делам Алексей Пушков.
— Председатель ПАСЕ Анн Брассер попросила о встрече спикера Совета Федерации Валентину Матвиенко. Поступают ли сейчас аналогичные просьбы о контактах или сотрудничестве спикеру Госдумы Сергею Нарышкину?
— Начнем с того, что Анн Брассер ничего не сделала для того, чтобы 2 года подряд к российской делегации не были применены санкции. Именно при ее председательстве Россия фактически не участвует в деятельности Парламентской ассамблеи Совета Европы. Так что это в значительной степени и ее ответственность. Да, она постоянно призывает к диалогу и говорит, что двери должны оставаться открытыми. Но, на наш взгляд, «диалог» в условиях санкций — это не диалог, а дискриминация и диктат. Как можно вести диалог, если у вас нет права голосовать, если вы не можете заявить свою позицию на заседании бюро или постоянного комитета ПАСЕ, то есть в руководящих органах этой организации? Мы неоднократно предупреждали Брассер о возможных последствиях санкций по отношению к России, но либо она пошла на поводу того антироссийского блока, который дважды сумел провести антироссийские резолюции, либо она сочувствовала этому и считала, что всё как-нибудь само образуется.
Но российская делегация настроена твердо: она не намерена возвращаться в Парламентскую ассамблею Совета Европы, пока ей не будут возвращены все права. Именно это во время визита в Женеву еще раз подтвердил Сергей Нарышкин. Так что в наших отношениях с ПАСЕ ничего не изменилось. Те отдаленные сигналы, которые до нас доходят из Страсбурга, дают понять, что в ПАСЕ даже часть антироссийского блока признает теперь, что отсутствие России невыгодно для организации. Там предпочли бы — и, насколько можно судить, такова и позиция Брассер, — чтобы мы вернулись. И готовы рассмотреть, как там говорят, «возможные варианты» в случае, если со стороны России будут некие «позитивные сигналы». То есть опять речь идет о тактике выдвижения условий.
— Каких? О возвращении Крыма Украине?
— Да, в ПАСЕ всё еще надеются заставить нас прямо или косвенно согласиться с ее антироссийскими резолюциями. Но на этих условиях диалог невозможен. Россия не будет посылать никаких «сигналов», пока она полностью не будет восстановлена в правах. Поэтому речь должна идти не о сигналах, а об отмене санкций, которые полностью противоречат всем принципам демократии и парламентаризма. И только после этого появится возможность вести с нами полноценный диалог.
— Почему она решила встретиться с Валентиной Матвиенко, которая не входит в состав делегации РФ в ПАСЕ?
— Со стороны руководства ПАСЕ периодически идет поиск контактов с руководством Федерального собрания и отдельными российскими парламентариями. В свое время были попытки обратиться с письмами и к Сергею Нарышкину. Но каких-либо контактов на политическом уровне, которые могли бы свидетельствовать о том, что у нас есть совместная деятельность в ПАСЕ, между нами нет. При этом мы никогда не говорили, что не будем общаться с некоторыми членами Парламентской ассамблеи в индивидуальном порядке. Но это не означает, что мы скрытно работаем «за кадром» с этой организацией.
— А с кем происходит общение в неформальном порядке?
— Мы общаемся с теми из европейских парламентариев, кто выступает против санкций к России и демонстрирует готовность к обсуждению нашей позиции. В этом смысле нынешняя ситуация серьезно отличается от прошлогодней, когда за период отсутствия российской делегации в ПАСЕ Сергей Нарышкин трижды встречался с членами руководства Парламентской ассамблеи: один раз — в Москве и дважды — во Франции. Вот в этом большая разница: тогда мы ушли, но поддерживали диалог с президентским комитетом ПАСЕ в расчете на то, что там осознают неконструктивность и вредность санкций для самой ассамблеи. Но там не осознали. Санкции были возобновлены. После этого было принято решение покинуть ассамблею и никаких контактов с ПАСЕ не поддерживать. Этой позиции мы придерживаемся и сейчас.
— А состоится ли визит российской делегации на первую сессию ПАСЕ в январе, когда срок ограничения полномочий делегации истечет? Как это было в этом году.
— Решение о поездке будет приниматься в конце года. Мы сейчас изучаем ситуацию, наблюдаем за нынешними тенденциями в ПАСЕ. Туманные намеки о желании сотрудничать, которые идут к нам по личным каналам, недостаточны. Мы еще не видим серьезных сдвигов в настроениях антироссийского блока, который сумел повести за собой большинство делегатов ПАСЕ. Мы не видим и готовности отказаться от политики санкций. Но будем надеяться, что позитивные сдвиги произойдут, так как Россия не выходила из ПАСЕ и мы не ставим себе задачу полного ухода из этой организации. Мы готовы работать, но, подчеркиваю, на основе полного равноправия, равного статуса с другими делегациями.
— Как повлияет на судьбу делегации смена ее спикера? Ведь уже известно, что на смену Анн Брассер должен прийти представитель Испании.
— Да, по всей вероятности, ПАСЕ возглавит лидер фракции большинства в ассамблее. Речь идет о самой крупной фракции — фракции Европейской народной партии. Недавно на ее заседании в Страсбурге свою кандидатуру заявил экс-председатель ПАСЕ Жан-Клод Миньон из Франции, однако большинство поддержало испанца Педро Аграмунта. Он, кстати, всегда с симпатией относился к России и участвовал в переговорах, которые у нас были с президентским комитетом. Если он возглавит ПАСЕ, думаю, что это будет определенное изменение стиля и, надеюсь, содержания. Потому что Брассер принадлежала к либеральной фракции, которая всегда отличалась жесткой позицией по отношению к России. Европейская народная партия сейчас тоже не относится к разряду наших доброжелателей, но в ее фракции в ПАСЕ больше, на мой взгляд, людей, с которыми можно вести конструктивный диалог.
— Как можно расценить визит Сергея Нарышкина в Женеву на площадку МПС? Ведь она считалась полем спикера Совета Федерации Валентины Матвиенко? Тут нет конфликта интересов?
— Такого деления не существует. Это были взаимодополняющие друг друга визиты. Мы сейчас находимся в исключительной ситуации: ПАСЕ ввела санкции, и мы почти 2 года не участвуем в ее работе. США, Канада, Великобритания продавливают антироссийские резолюции в Парламентской ассамблее ОБСЕ, а из санкций против парламентариев пытаются сделать чуть ли не общепринятую международную практику. В этом смысле МПС, столкнувшись с отказом США выдать нормальную визу спикеру СФ Валентине Матвиенко, которая была вынуждена отказаться от участия в сессии МПС в Нью-Йорке, занял единственно правильную позицию: было принято решение не проводить заседания в тех странах, которые допускают ограничения на въезд в отношении парламентариев. На мой взгляд, это прямой щелчок по носу США, ЕС и всем тем странам, которые инициировали эту санкционную политику.
МПС таким образом выразил несогласие с этой практикой. Не забудем также, что в прошлом году МПС отказался принять антироссийскую резолюцию по Украине. Было голосование, и сторонники этой резолюции проиграли. То есть в МПС иные настроения, чем на парламентских площадках, в которых западный альянс имеет большинство. Потому что понятно, что хотя в ПАСЕ и 47 стран, но большинство там за странами ЕС. И это большинство пытается создать впечатление, что чуть ли не весь мир выступает против России. Но это лукавство. Против России выступает только большая часть элиты западного альянса. И как только мы выходим за пределы созданных Западом площадок типа ПАСЕ или ПА НАТО, то видим, что никакой изоляцией России там и не пахнет. Тут и к Матвиенко, и к Нарышкину подходят главы разных делегаций, пожимают им руки, благодарят за выступление. Думаю, это как раз и есть признание того факта, что МПС является гораздо более объективной организацией, представляющей весь мир — 167 государств. И это организация, которой нам надо уделить более пристальное внимание, потому что тут мы выходим за рамки преимущественно западных или прозападных структур. Большей части тех стран, которые представлены в МПС, антироссийскую позицию навязать не удается.
Есть и еще одна причина приезда в Женеву Сергея Нарышкина — и он сам о ней сегодня заявил с трибуны ассамблеи — это желание поддержать Валентину Матвиенко, ставшую жертвой санкционной политики во время сентябрьской Ассамблеи МПС в Нью-Йорке. А решение МПС не проводить мероприятия в тех странах, которые ограничивают парламентариев в правах, — это серьезное решение, которое означает, что МПС вообще не будет заседать в странах западного альянса. Это значит, что выпадают Канада, США, все страны ЕС, Япония... Все они не смогут принять ассамблеи МПС, пока придерживаются политики санкций. Это серьезный шаг и серьезный вызов этим влиятельным государствам.
— А как вы прокомментируете инцидент с самолетом спикера Госдумы и швейцарским истребителем? Как это расценивать? У Валентины Матвиенко и, видимо, других глав делегаций таких ситуаций не возникло...
— Военный самолет — как позже выяснилось, из Швейцарии — действительно подошел очень близко к нашему правительственному борту, имеющему дипломатический статус. Для меня это очевидно, потому что мы вместе с моими коллегами по делегации увидели из иллюминатора, что подлетевший к нам истребитель (позже выяснилось, что это был истребитель F/A-18 американского производства) летел в опасной близости от нас. Я летаю уже 40 лет и никогда не видел, чтобы военный самолет на такое расстояние приближался к гражданскому. Это видно и на фотографиях, которые были сделаны с нашего борта.
Швейцарцы объяснили, что они такие «проверки» устраивают регулярно. И таким образом проверяют бортовые номера самолетов. Сегодня во время переговоров с руководством парламента Швейцарии г-н Россини, председатель его нижней палаты, попытался объяснить инцидент с самолетом «нехваткой координации» и сообщил, что более подробные объяснения содержатся в готовящейся сейчас дипломатической ноте. Сейчас этим занимается МИД РФ, который выясняет все обстоятельства случившегося.
