Состоявшаяся большая пресс-конференция Владимира Путина была и похожа на предшествующие, и одновременно заметно отличалась от них. В определенном смысле ее можно назвать знаковой и переломной.

По сложившейся традиции общение российского президента с российским же обществом — в лице журналистов или просто граждан — до сих пор решало две больших задачи.

Первой была психотерапевтическая: президент умеет разговаривать с людьми — не на бюрократическом "птичьем", а на человеческом, понятном любому языке. Путин сегодня — как и всегда — объяснял, честно признавал существующие трудности, указывал на достигнутые успехи и подбадривал. Спокойно-оптимистичная позиция национального лидера — без казенных лозунгов и шапкозакидательства — неизменно успокаивающе воздействует на склонность многих наших граждан к тому, что принято называть исконно-посконной русской безнадегой.

Кстати, на этот раз выразителем последней стал известный музыкант, миллионер и новоявленный политик Сергей Шнуров, поинтересовавшийся у президента, как "простому русскому человеку" описать "эту жизнь, не используя ненормативную лексику".

Второй важнейшей задачей мероприятий, подобных большой пресс-конференции и прямой линии, всегда оказывался переход президента к ручным методам управления страной. Владимир Путин вовлекался в ликвидацию свалок в Подмосковье, недопущение закрытия фельдшерско-акушерских пунктов в отдаленных селах, неисполнения трудового законодательства на отдельных предприятиях Дальнего Востока и манкирования конкретными чиновниками своими обязанностями в любом уголке страны.

С одной стороны, это, конечно, помогало добиться справедливости многим людям и еще большему числу давало надежду, что и у них получится. С другой, нельзя было не видеть ущербности подобного подхода, когда для решения относительно небольшой частной задачи требовалось вмешательство высшего должностного лица государства.

Но именно тут произошли существенные изменения, что и показала сегодняшняя пресс-конференция.

Разумеется, к президенту по-прежнему обращались за помощью в решении местных проблем, вроде необходимости у рязанских больных COVID-19 приобретать лекарства за собственный счет или отсутствия положенных выплат у медиков в ряде регионов. Но в общей массе таких "частных" вопросов было заметно меньше, чем обычно.

Да и обсуждение более масштабных тем в этом году сильно изменилось.

Раньше именно возможность достучаться до Путина нередко оказывалась едва ли не единственным способом пробить глухую стену чиновничьего игнорирования острых, давно назревших и даже перезревших проблем. Как это случилось, например, с "мусорной" темой, ставшей важной частью политической и информационной повестки страны только после вопроса жителей подмосковной Балашихи на прямой линии в 2017 году.

Это был далеко не единственный подобный пример — и каждый раз после разговора Путина с гражданами у ответственных лиц как будто глаза открывались, они резко осознавали существующую проблему и принимались бурно ее решать.

Сегодня подобных "откровений" просто не было. В ходе общения с президентом журналисты подняли немало сложных тем, требующих активного вмешательства государственных органов, но ни разу не прозвучало, что те ничего не делают. Имели место жалобы на недостаточную оперативность или эффективность принимаемых решений (как, например, со все еще наблюдающимся дефицитом некоторых лекарств), но не на принципиальное нежелание чиновников замечать ту или иную проблему и предпринимать шаги по борьбе с ней.

Ярчайшим примером тут стала развивающаяся прямо сейчас история с диким и необоснованным ростом цен на некоторые продукты. Владимир Путин отметил, что ответственные структуры, конечно, поздновато спохватились, но при этом он мог с уверенностью сказать, что ситуация улучшится в ближайшем будущем, поскольку инструменты вмешательства в подобные ситуации у государства есть и процесс урегулирования уже находится в разгаре.

Много лет прямое общение президента с гражданами подвергалось критике за закрепление в отечественной системе госуправления внешне эффектных, но по существу малоэффективных рычагов ручного управления.

Вот только реальность доказывает, что там, где скептики видели единичные позитивные примеры и личный пиар Владимира Путина, тот на самом деле строил систему, не нуждающуюся в этом.

Из механизма непосредственного решения национальным лидером бесчисленных проблем граждан страны его большая пресс-конференция и прямая линия успешно превратились в один из многочисленных инструментов контроля и обратной связи с обществом — без сомнения, привлекающий наибольшее внимание и очень полезный, но далеко не самый значимый.

Теперь любой мелкий чиновник в самом глухом медвежьем углу знает, что, если он не будет выполнять свои обязанности или нахамит посетителю, по его душу вполне могут явиться федеральные СМИ, которые ославят его на всю страну, — а то и правоохранительные органы. Некоторых это, разумеется, не останавливает, но таких оригиналов становится все меньше с каждым годом.

Россияне по привычке продолжают жаловаться на отечественную бюрократию и госаппарат, но нельзя не заметить огромные перемены к лучшему, произошедшие с теми за прошедшие годы. И это именно системные перемены.

Впрочем, все желающие пребывать в фирменной отечественной тоске из-за несовершенства окружающего мира могут и дальше обличать "ручное управление" Владимира Путина.