Статья Суркова о «долгом государстве Путина» интересна не тем, что ее написал помощник президента, в нулевые отвечавший за внутреннюю политику. Автор нашел в себе силы признать то, что так не нравится немалой части нашего политического класса – любые политтехнологии глубоко вторичны по сравнению с той вертикалью доверия, которая существует между народом и лидером страны.
Главная сила Путина в том, что он умеет слышать и понимать народ. И действовать сообразно народу. Который в свою очередь доверяет первому лицу. В результате получается современная модель русского государства, которая будет эффективно существовать и после Путина. Потому что оно честнее зашедшей в тупик и изовравшейся западной модели власти, и опирается на взаимное доверие: руководителя народу, и народа – своему лидеру.
Вот кратко суть статьи Владислава Суркова, с которой он выступил на страницах «Независимой газеты». Бывший руководитель внутриполитического блока Кремля призывает осмыслить и описать путинскую систему власти как идеологию будущего. Причем она может оказаться полезной и для Запада – точнее, для будущего Запада.
Понятно, что антипутинисты тут же увидели в тексте Суркова «апологетику режима», а самого автора заподозрили в том, что он «хочет участвовать в будущем транзите власти». Личность Суркова традиционно вызывает самый широкий спектр эмоций, но затронутая им тема гораздо больше и важнее любых потаенных намерений автора.
Сурков принял то, что не хочет и не может понять и признать немалая часть нашего политического класса, причем не только либерально-оппозиционная – что высшим носителем власти в России является народ. Да, это не банальная цитата из Конституции, а историческая данность. И любая выстроенная политическая система имеет будущее только в том случае, если имеет прямую связь с народом, слышит его и опирается на его доверие. Автор рисует путинскую систему власти именно такой.
Сурков играет с термином «глубинный народ», противопоставляя его западному «глубинному государству», но на самом деле речь идет просто о народе. Только не о выдуманном, а реальном, настоящем.
При этом можно поспорить со словами Суркова о том, что элита «век за веком активно вовлекает народ в некоторые свои мероприятия – партийные собрания, войны, выборы, экономические эксперименты», а народ «в этих мероприятиях участвует, но несколько отстраненно, на поверхности не показывается, живя в собственной глубине совсем другой жизнью».
На самом деле, нет никакого неизбежного противоречия в укладе и целях народа и элиты. Просто в годы распада СССР и России мы пережили время максимального расхождения интересов верхов и низов. Но это произошло как раз потому, что к власти пришла ультраэгоистическая и, по сути, антинациональная элита – Сурков называет ее «купцами», хотя этот термин невозможно мягок, как и используемый им раньше «офшорная аристократия».
Элита может быть сильно или слабо оторвана от народа, она даже может говорить с ним на разных языках и молиться разным Богам, но каждый раз это заканчивается кризисом и крахом. И элиты, и государства. Контролировать элиту снизу невозможно – опыт не только России 90-х, но и Запада показывает, что элита приспосабливается даже к народным восстаниям, если, конечно, они не заканчиваются ее физическим уничтожением. Контроль за элитой может быть только двойным – снизу и сверху. Именно в этом и состоит главная черта Путина и того, что Сурков называет путинским государством. Оно, вопреки утверждениям Суркова, еще не построено, но именно его Путин и создает все эти годы, особенно после того, как в 2012 году вернулся в Кремль вопреки желанию большинства этой самой «элиты».
Сурков не пишет о контроле сверху и снизу, он говорит о доверии между Путиным и народом, которое и является сердцем всей политической системы:
«Умение слышать и понимать народ, видеть его насквозь, на всю глубину и действовать сообразно – уникальное и главное достоинство государства Путина...
В новой системе все институты подчинены основной задаче – доверительному общению и взаимодействию верховного правителя с гражданами. Различные ветви власти сходятся к личности лидера, считаясь ценностью не сами по себе, а лишь в той степени, в какой обеспечивают с ним связь. Кроме них, в обход формальных структур и элитных групп работают неформальные способы коммуникации. А когда глупость, отсталость или коррупция создают помехи в линиях связи с людьми, принимаются энергичные меры для восстановления слышимости...
Современная модель русского государства начинается с доверия и на доверии держится. В этом ее коренное отличие от модели западной, культивирующей недоверие и критику. И в этом ее сила».
Доверие между президентом и народом как раз и создает возможности для контроля. Причем если «сверху» Путин уже достаточно серьезно использует имеющиеся у него возможности для «построения элиты», то давление «снизу» по-настоящему еще только предстоит выстраивать. Оно будет становиться все более серьезным по двум направлениям – через общественное мнение, но транслируемое не насквозь элитными «властителями дум», а оценками, опросами и голосованиями, которые будут набирать силу по мере распространения вглубь и вширь элементов «электронного правительства». И через выборы – но выборы местного уровня, формирующие реальное и полномочное местное самоуправление, ту власть, в которой все всех знают, и где людям невозможно продать кандидата как новую марку шампуня.
Сурков призывает «не сводить все к пресловутой вере народа в «доброго царя» – потому что народ совсем не наивен и не считает добродушие царским достоинством.
Все так, тем более что сама идея о какой-то мифической вере народа в доброго царя надуманна – это правитель должен верить в народ и быть его главным защитником (гарантом Конституции, говоря нынешним языком) и тираном для элиты. Лидер опирается на народное доверие (оформленное сейчас через выборы) только в том случае, если народ видит в нем действительно своего, «плоть от плоти». У Путина все это есть. И то, что он выстраивает именно ту систему власти, которую хочет русский народ, как раз и является его главной силой и залогом устойчивости России как таковой.
Сурков считает, что «государство Путина» будет существовать весь XXI век (как уже век существует, например, кемалисткая Турция. Пример, впрочем, не очень удачный – да и вообще лучше сравнивать с собственной историей), потому что оно «адекватно народу, попутно ему, а значит, не подвержено разрушительным перегрузкам от встречных течений истории. Следовательно, оно эффективно и долговечно».
Действительно, если будущие верховные правители будут следовать путинской линии, то есть уметь слушать народ, доверять ему и пользоваться ответным доверием, то система будет не только устойчивой, но и способной к бесконечному саморазвитию и совершенствованию. Проблемы в том, где взять новых Путиных на самом деле нет – сила Путина как раз в том, что он нормальный, неиспорченный, истинный представитель народа.
Его заслуга и сила в том, что он не стал ни марионеткой элиты, ни ее руководителем, выбрав самый трудный, но и единственно правильный путь прямого апеллирования к народу. Следующим за ним будет уже несравнимо легче. В отличие от него им не придется возвращать Кремлю приватизированные элитой функции верховной власти, не придется тратить годы на восстановление минимальной управляемости страны.
Конечно, обратная связь с народом становится сильнее вместе с опытом, но опыт того же Путина будет зашит в сами механизмы функционирования высшей власти «путинского государства». В этом залог силы и устойчивости России – такой, какой ее хочет видеть наш народ.
Текст: Петр Акопов
