Стремительное принятие закона о санкциях, провал очередной попытки пересмотреть законодательство в сфере здравоохранения и увольнение руководителя аппарата администрации Ринса Прибуса — события прошедшей недели показали, что Белый дом, по всей видимости, оставил всякую надежду договориться с конгрессом и вести совместную политику. Вопрос в том, так ли нужна Трампу поддержка парламента?В 2008 году президентом США стал Барак Обама. Его политическая карьера началась всего двенадцатью годами ранее, когда он избрался в сенат штата Иллинойс. В федеральную политику Обама вошел всего за четыре года до своей победы, выиграв выборы в верхнюю палату американского парламента. Само происхождение первого президента-афроамериканца, его молодость, небывалая до того финансовая поддержка его кампании простым населением и основные мотивы кампании — надежда и перемены — обещали, что теперь в Вашингтоне и в целом в американской политике и жизни все изменится. Именно этого хотели от кандидата избиратели, именно за это отдали свой голос.
Но система сдержек и противовесов, сконструированная Джеймсом Мэдисоном и Томасом Джефферсоном на заре американской государственности и закрепленная в конституции США, не дает ни одному — даже самому перспективному и харизматичному — политику мандат на реализацию таких решительных обещаний. Перемены действительно возможны не только если их хочет президент, но еще и если их одобряют две трети сенаторов и конгрессменов. А каждый сенатор и конгрессмен — это не просто функционер одной из двух партий, назначенный занимать кресло в парламенте. Это политик с комплексом собственных амбиций, личных связей, лоббистских обязательств и обещаний его избирателям в родном штате. И да, каждый из них делец, хорошо знающий цену своему голосу.
Обама, хотя и был относительным новичком в политике, все же за свой срок сенатором успел хорошо изучить, как работает сложная сеть горизонтальных и вертикальных связей, натянутая в американской столице. Он прекрасно понимал, что для того, чтобы действительно достичь анонсированных им перемен, ему придется вести постоянный торг. И он начал торговаться, продавая те или иные свои предвыборные обещания в обмен на голоса по тем вопросам, какие считал для себя более принципиальными.
Собственно, в этом торге и потонула вся та энергия, с которой 44-й президент пришел к власти. Во время второй президентской кампании наблюдатели говорили о том, что Обама «потерял иллюзии». Какие именно, не уточнялось, но было понятно: иллюзии сломить систему.
В результате администрации все же удалось воплотить в жизнь одно из центральных предвыборных обещаний. Через год переговоров и согласований был принят закон о доступном здравоохранении, ставший известным как Obamacare. В замен Обаме пришлось идти на значительные уступки, в первую очередь в вопросах развития энергетики. Подписанные президентом в конце срока Парижские соглашения по климату не были поддержаны конгрессом и оказались почти сразу же отменены его преемником.
То же касалось и многих других позитивных, объективно необходимых начинаний. Наиболее памятным из них для нас, вероятно, является попытка «перезагрузки» с Россией, на которой пришлось поставить крест, когда на Капитолийском холме негативно восприняли выдвижение Владимира Путина на третий срок. Надо было либо продолжать гнуть свою линию, либо — следуя многочисленным обещаниям, обязательствам и надеждам, провести еще какие-то более приоритетные законопроекты — разворачиваться вслед за общественным мнением.
В каком-то смысле именно разочарование массового избирателя в способности молодого и прогрессивного Барака Обамы сломить систему привело к тому, что эта задача была поручена немолодому и консервативному Дональду Трампу.
В конце концов, своими постоянными выпадами против политического истеблишмента он обещал то же самое, что и его предшественник: все изменится. Именно этого хотели от кандидата избиратели, именно за это отдали свой голос.
Когда неожиданно, в том числе и для себя, Трамп победил сначала на праймериз Республиканской партии, а потом и на выборах, перед ним встала задача выстраивания отношений с конгрессом. С людьми, с которыми он — в отличие от Обамы в его положении — не был знаком лично, не знал изнутри порядка их работы, позиции которых по ходу кампании публично атаковал, но от которых напрямую зависела эффективность его администрации. И чтобы решить вопрос связи пусть не со всеми парламентом, но хотя бы с представителями собственной партии, президент принял решение взять себе руководителем аппарата — де-факто, вторым человеком в администрации — руководителя аппарата Республиканской партии Ринса Прибуса.
Но что-то пошло не так. Прибус не смог навести порядок в аппарате Белого дома, в нем оставалось еще много сотрудников от предыдущей администрации. Его же обвиняли в постоянных утечках о событиях внутренней кухни в прессу. Но самое главное, он не справился с задачей, для которой его нанимали.
Законом о санкциях конгресс фактически поставил президенту ультиматум, ограничив его свободу во внешнеполитическом маневрировании.
А ближе к концу недели провалилась повторная попытка республиканцев провести новый законопроект о здравоохранении, который заместил бы собой критикуемый Трампом Obamacare, — не хватило всего одного голоса в сенате.
Эти два тяжелейших политических удара по Трампу и заставили его окончательно расстаться с иллюзиями о том, что он — «чужак» в Вашингтоне — сможет с чьей-то помощью сторговаться с истеблишментом. Прибус был уволен. Но, может, в этом и есть главный плюс для нынешней администрации? Возможно, прущий как танк напролом Трамп с таким подходом все-таки сможет сломить систему, а не погрязнет в торге с ней, как его предшественник.
Если попытка Обамы действовать методом пряника провалилась, то почему бы не попробовать кнутом?
