Происходящее в Донбассе – это традиционная «бунташная» история, разинщина. И то, что новороссийских мужиков пришли поднять боевитые соседи – казак Бабай и морпех Моторола, это как раз обычно и традиционно.

Недавно кто-то посетовал, что нет с нами Шукшина, вот-де Василий Макарович верно бы все рассудил.

Определенной части нашей интеллигенции должно быть радостно, что Шукшина нет, потому что рассудил бы он весьма жестко.

Как и всякий русский писатель-гуманист, Василий Макарович не был исусиком, а зачарованно смотрел на русского человека и русский характер и видел там далеко не одних «чудиков».

Ключевой русский тип по Шукшину – это, конечно, Разин (Разин, если все-таки убедить себя в том, что казаки – это отдельный этнос, никакой не казак – его отец пришел на Дон из-под Воронежа и был простым русским крестьянином).

О Разине Шукшин написал лучший свой роман «Я пришел дать вам волю».

В последнее время я несколько раз задумывался о том, что происходящее в Донбассе – это, конечно, традиционная «бунташная» история, разинщина. И то, что новороссийских мужиков пришли поднять боевитые соседи – казак Бабай и морпех Моторола, уволившийся из ВС РФ, это как раз обычно и традиционно.

Русский (новороссийский) мужик от века к веку так сидел и ждал, пока появится Болотников (тоже, кстати, казак «в первом поколении») или беглый (ну почти как Моторола) солдат Емельян Пугачев.

Приходили эти ребята «дать вам волю» (реальная фраза реального Разина) – и начиналось.

Характерно, что на сторону казачества переходили стрелецкие части и отдельные стрелецкие командиры – в этом смысле присутствие Стрелкова или переход украинских подразделений на сторону ополченцев тоже вещь обычная, нисколько не удивляющая.

К Разину, забавный факт, примкнул под Царицыным некто Лазунка Жидовин – проще говоря, еврей Лазарь – и служил ему.

Широту и красоту буйного национального характера Шукшин ценил и болел этим характером мучительно, смертельно (когда дописал свой роман – рыдал в ванной (он в ванной, сидя на краешке, писал ночами) – рыдал и говорил: «Какого мужика погубили!..»).

В каком-то смысле Разин тоже хотел строить свою Новороссию, но против царя не выступал – наоборот, он, как и самозванец Пугачев, как и Болотников ранее, хотел добраться к московскому Кремлю, пасть государю (или государыне, в случае Пугачева) в ноги и испросить позволения перебить всех бояр-предателей и дворян-подонков.

То есть национальные русские бунтари были патерналисты те еще.

К Разину, Болотникову и Пугачеву огромными толпами шли другие россияне – калмыки, башкиры – совместно отстаивать свободу русского мужика. Осетин и абхазов тогда еще не было в составе России, они бы тоже подтянулись.

#{author}Если б Шукшин увидел Новороссию, он бы угадал все те типы, которые описал – а, по сути, во многом выдумал. А они вдруг оказались – вполне живыми, действующими, улыбчивыми и полными бешеных сил.

Можно как угодно к ним относиться, но понятно, что Мозговой или тот же Моторола – это герои, прямиком пришедшие не только из романа Шукшина, но и, например, из «Тихого Дона» Шолохова: они там запросто размещаются и тут же начинают куролесить.

Русская классика – вещь страшная. Когда наша интеллигенция сначала признается в любви к «Пушкину-Лермонтову», зовет на помощь Чехова и Шукшина, а следом говорит: «но мы ненавидим эту чудовищную Россию, с ее государством, с ее зверством» – это означает, что либо они классики не читали, либо читали ее каким-то особым способом. По диагонали, с конца к началу, в переводе с русского на древнеарамейский или еще как-то, я не знаю.

Василий Макарович, явись им, пусть они ужаснутся.

Источник: Блог Захара Прилепина