Если верить МЭР и ЦБ, российская экономика преодолела кризис и вступила в новый цикл роста, который будет уже не очаговым, а «более широким». Действительно, объемы промпроизводства увеличиваются, финансовая система крепнет, а компании показывают рекордную прибыль. Но увы, это лишь половина из необходимых факторов. Что же мешает возникнуть остальным?
О переходе России к новому экономическому циклу заявляет, к примеру, председатель ЦБ РФ Эльвира Набиуллина. Вот ее доводы: «Спад в экономике закончился, ряд отраслей растет опережающими темпами, реальные заработные платы начали расти, есть признаки оживления спроса». Беда в том, что если новый цикл действительно начался, то российская экономика вступает в него с рядом неразрешенных структурных диспропорций.
Третий цикл за 20 лет
За последние два десятилетия у российской экономики было два цикла роста. Первый из них начался вскоре после августовского дефолта 1998 года и продолжался без малого десять лет – вплоть до начала мирового финансового кризиса 2008–2009 годов. Следующий оказался вдвое короче: начавшись в середине 2009-го, когда самые острые симптомы кризиса были купированы, а экономика перешла к восстановительному росту, он оборвался резкой девальвацией рубля в конце 2014-го, при этом неблагоприятные симптомы были очевидны еще до падения нефтяных цен и начала «войны санкций».
На протяжении прошлого года правительство и Центробанк не раз заявляли, что экономика вышла из рецессии (то есть прекратила падение) – и вот теперь переходит к росту. Согласно уже неоднократно звучавшему прогнозу главы Минэкономразвития Максима Орешкина, по итогам 2017 года ВВП России может вырасти на 2%.
Принципиальные вопросы, связанных с этим ростом, заключаются в том, какова его природа и какими будут его темпы (вопрос о том, как скоро случится очередной кризис, пока не столь актуален). И здесь опять следует обратиться к предыдущим экономическим циклам, дабы увидеть закономерности.
В цикле 1999–2008 годов было два основных драйвера. После четырехкратной девальвации рубля в 1998-м промышленность получила серьезные преимущества перед резко подорожавшим импортом, что позволило загрузить ее простаивавшие мощности и быстро перейти к подъему отечественного производства. Затем к этому прибавился быстрый рост цен на нефть, которые довольно долгое время держались на сверхкомфортном для страны уровне выше 100 долларов за баррель. Все это, в свою очередь, привело к быстрому росту доходов населения (по крайней мере в столицах и крупных городах) и, соответственно, росту потребления. На пике этого цикла – в 2006 и 2007 годах – ВВП РФ показывал динамику выше 8%.
На выходе из кризиса 2008–2009 годов динамика была гораздо хуже. После провала экономики на 7,8% в 2009-м, произошел восстановительный рост на 4,5% в 2010-м и еще на 4,3% в 2011-м. Однако уже в 2013-м (то есть еще до санкций) российская экономика стала топтаться на месте – ВВП прибавил всего 1,3%, что близко к зоне статистической погрешности.
При этом эксперт отмечает, что банки, несмотря на весьма приличное состояние по формальным показателям, совершенно не обязательно будут вкладываться в экономику более активно: «Финансовые институты продолжают довольно высоко оценивать риски кредитования реального сектора (помимо экспортеров), а низкий уровень конкуренции среди банков не позволяет достичь приемлемых для большей части бизнеса условий привлечения средств. Причем усилий по развитию конкуренции со стороны Центробанка пока не видно. Кстати, высокая прибыль банков должна вызывать у регулятора не только положительные эмоции, но и озабоченность, как косвенное свидетельство монополизации рынка и чрезмерно большой банковской маржи».
Вопрос об ухудшении конкурентных условий на банковском рынке, кстати, был одним из главных в ходе недавнего съезда Ассоциации российских банков (того самого, на котором прозвучало заявление Набиуллиной о «новом цикле») и вызвал серьезный раскол. Руководство «Альфа-Банка» даже заявило о выходе из АРБ в связи с рядом тезисов ее отчетного доклада, в котором был подвергнут критике Центробанк.
По словам Владимира Сальникова, инвестиционная активность сегодня все-таки восстанавливается, но слишком медленно в сравнении с тем глубоким провалом, который произошел на пике кризиса. Это притом, что по итогам 2016 года, согласно данным ЦМАКП, объем прибыли отечественных компаний в реальном выражении достиг максимального уровня за весь период наблюдений. «Если такие темпы восстановления инвестиций будут и дальше, то на докризисный уровень мы выйдем только к 2019 году. Причем восстановление происходит не везде – инвестиции растут преимущественно у сырьевиков», – констатирует эксперт.
Последняя ремарка возвращает нас к вопросу о природе нынешнего роста экономики: на поверку он оказывается очаговым, сконцентрированным лишь в нескольких отраслях (химия, АПК, пищепром, добыча полезных ископаемых). «Ситуация по промышленности неровная, каждый сектор живет своей жизнью, и агрегированный показатель индекса промышленного производства здесь выступает лишь как «средняя температура по больнице», – говорит Сальников. – Есть отрасли, которые кризиса в смысле динамики производства практически не ощутили, а есть и те, например, машиностроение, которые до сих пор находятся в проблемной ситуации, их рынки только переходят к восстановлению».
С населения спрос невелик
«Рост пошел, причем, что очень важно, в отличие от прошлого года, когда росло промышленное производство и сельское хозяйство, то есть отдельные сегменты, в этом году мы сейчас выходим на более широкий рост – с ростом потребительского спроса», – заявил в середине марта все тот же Максим Орешкин. Ранее об остановке падения доходов населения – главном факторе увеличения потребительского спроса – говорил и вице-премьер правительства РФ Игорь Шувалов. Однако свежие данные Росстата опять же ставят их оптимизм под сомнение, на сей раз обоснованное: в уже упомянутом февральском отчете зафиксировано падение оборота розничной торговли еще на 2,6%, объема платных услуг населению на 3%, а реальных доходов населения – на 4,1%.
Это означает, что для населения формулировка «начало нового экономического цикла» – это не более чем абстракция. «В краткосрочном периоде экономический рост может быть вызван ростом загрузки уже имеющихся производственных мощностей – например, в ответ на рост совокупного спроса, – поясняет независимый экономист Александр Полыгалов. – Однако рост совокупного спроса также возникает не сам по себе, из воздуха, а является ответом либо на рост реальных доходов населения, либо на снижение ставки по кредитам, что может простимулировать спрос на товары и услуги за счет заёмных средств. Но ничего особо радостного в части реальных доходов населения статистика пока что не демонстрирует».
Вместе с с отсутствием роста инвестиций это предполагает лишь восстановительный, а не фронтальный рост, на который надеется экономический блок правительства. Перспективы перехода к тому самому «более широкому росту», о котором говорил Орешкин, упираются прежде всего в стоимость кредита на внутреннем рыке в ситуации, когда западные источники недорогих денег перекрыты из-за санкций, полагает Полыгалов. Первый робкий сигнал со стороны ЦБ здесь уже подан: на днях ключевая ставка Банка России впервые за более чем два года была опущена ниже уровня 10%.
Однако революции в сфере денежно-кредитной политики ждать явно не приходится: ее изменение – процесс скорее эволюционный. «Руководство ЦБ РФ вроде бы объявило о намерении постепенно и маленькими шажками снижать ключевую ставку в экономике, но до сих пор, насколько можно судить, идет «борьба программ», – говорит Полыгалов. – Какая линия возобладает: осторожная эволюция, когда мы «боремся с инфляцией» и тем самым неизбежно сдерживаем и экономический подъем (по крайней мере темпы этого подъема), или же предложения, включающие в том числе и резкое удешевление кредита в России, сказать пока невозможно. Но понятно, что без удешевления кредита ресурсам для быстрого экономического подъема в условиях западных санкций и не восстановившихся темпов роста реальных доходов взяться просто неоткуда. Так что придется выбирать».
Текст: Михаил Кувырко
