Евгений Балакин
Конец истории отменяется. Всемирная драма, разворачивающаяся на наших глазах, — тому подтверждение. И как в любом произведении искусства, многое зависит не только от воли драматурга (тех самых "исторических закономерностей", на которые любят ссылаться авторы разнообразных концепций, в том числе и упомянутого "конца истории"), но и от исполнителей главных ролей. Значение личности подчас оказывается решающим — неслучайно весь мир следит за покушением на Дональда Трампа.
Поэтому справедливо, что трагическая гибель Ибрахима Раиси, случившаяся 19 мая, вызвала тревогу у сторонников сближения Ирана и России — и личность нового иранского президента, Масуда Пезешкиана, находится под их пристальным вниманием. От него во многом зависит (хотя высшей властью в Иране обладает аятолла Хаменеи) геополитический курс южного соседа России, отношения с которым при бывшем президенте стали едва ли не лучшими за всю историю наших стран.
А история наших отношений насчитывает много веков. Например, после Смутного времени персидский шах даже помогал деньгами первому царю из династии Романовых. За столетия между нами были и войны, и взаимовыгодное сотрудничество, которое всегда шло на пользу обеим державам, очень высоко ценящим свой суверенитет, свою самостоятельность. Ведь Иран — одна из древнейших мировых цивилизаций, его название восходит к авестийскому языку и переводится как "Арийская страна".
Каким видит будущее Ирана новоизбранный (но пока не вступивший в должность — церемония состоится 30 июля) президент? Лучше всего об этом сказано им самим в статье для Tehran Times под названием "Мое послание новому миру".
Самый острый вопрос для нас: как Масуд Пезешкиан видит российско-иранские отношения?
«
Его слова обнадеживают: "Россия — ценный стратегический союзник и сосед Ирана, и моя администрация будет продолжать расширять и укреплять наше сотрудничество. Мы стремимся к миру для народов России и Украины, и мое правительство будет готово активно поддерживать инициативы, направленные на достижение этой цели. Я буду продолжать уделять приоритетное внимание двустороннему и многостороннему сотрудничеству с Россией, особенно в рамках таких структур, как БРИКС, Шанхайская организация сотрудничества и Евразийский экономический союз".
Подход в отношении России, заявленный новым президентом, вполне выдержан в духе его предшественника, что опровергает опасения многих обозревателей, вызванные приходом к власти "реформатора" Пезешкиана, победившего во втором туре "консерватора" Саида Джалили. Перенося особенности внутренней политики России на соседнее государство, упомянутые обозреватели отождествляли российских "либералов" (многие из которых, занимая влиятельные посты в государстве, в итоге оказались "агентами влияния" или даже прямыми ставленниками зарубежных спецслужб) и иранских "реформистов".
Это вызывало внешне стройную цепочку рассуждений: трагически погибает дружественный к России консерватор Раиси (и многие считают, что его гибель не была случайной) — на его место приходит сторонник реформ Пезешкиан. А реформаторство, отождествленное с российской версией либерализма, не может привести ни к чему, кроме как к разрыву отношений с Россией (подобно тому, как сами российские либералы в критический момент истории проявили враждебность к своей собственной стране).
Однако Масуд Пезешкиан, определяющий себя как "условного реформатора", вкладывает в эти слова совершенно иной смысл.
«
"Я хочу подчеркнуть, что моя администрация будет руководствоваться стремлением сохранить национальную гордость и международный статус Ирана при любых обстоятельствах", — пишет президент. Этот подход разительно отличается от российского либерализма, ставящего национальные интересы в лучшем случае на второе место.
Прежде всего Пезешкиан стремится к добрым отношениям со всеми соседями и снятию напряженности вокруг Ирана, а также сбалансированному взаимодействию со всеми центрами нового многополярного мира (в рассматриваемой статье он называет его "бесполюсным"). Россия, являясь и соседом Ирана, и одним из полюсов нового мира (послание которому и вынесено в заголовок статьи президента), при таком подходе закономерно занимает важное место в его внешней политике.
Что же собственно реформаторского будет в новом курсе Ирана, провозглашаемом Пезешкианом? В отличие от предшественника, он попробует (несмотря на ясно осознаваемые препятствия) наладить отношения со странами Европы и Соединенными Штатами.
Он вспоминает, что "после выхода США в мае 2018 года из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) европейские страны взяли на себя 11 обязательств перед Ираном, попытавшись спасти соглашение и смягчить влияние незаконных и односторонних санкций США на нашу экономику. <…> Все их европейские страны нарушили".
Тем не менее европейским странам предлагается наращивать сотрудничество в области экономики и технологий, сфере энергетической безопасности и построении транзитных маршрутов, в борьбе с терроризмом, незаконным оборотом наркотиков и миграционными кризисами.
Соединенным Штатам, по сути, предлагается сесть за стол переговоров и вернуться к Совместному всеобъемлющему плану действий, принятому в 2015 году, из которого США в одностороннем порядке вышли в 2018-м, в то время как Иран выполнил свои обязательства. Предложение, однако, делается с позиции уважения и достоинства, не остается забытым и убийство генерала Касема Сулеймани, которое новый президент называет "актом государственного терроризма".
Пойдут ли страны Европы и США на сотрудничество с Ираном — вопрос открытый. Учитывая низкую субъектность стран Европы, отданную под внешнее управление США, и вероятный (особенно после недавнего покушения) приход к власти Дональда Трампа (в одностороннем порядке свернувшего сотрудничество с Ираном во время своего прошлого президентского срока), это кажется маловероятным. В то же время стабильный внешнеполитический курс России (и политическая воля аятоллы Хаменеи) благоприятствует воплощению планов, намеченных Пезешкианом в области сотрудничества наших стран. Таким образом, реформаторские устремления нового президента не нарушат дружбу России и Ирана и не пошатнут его позиции на международной арене.
