Николай Бурляев

Народный артист России Николай Бурляев — о съемках в «Ивановом детстве» по рассказу Владимира Богомолова и короткой встрече с писателем

Владимиру Богомолову 3 июля исполнилось бы 100 лет. Он — один из тех, кто вошел в пантеон выдающихся авторов, писавших о Великой Отечественной войне. Первый раз я услышал это имя в 1961 году. Мне позвонил Андрей Кончаловский и сказал: «Прочти рассказ «Иван» Богомолова. Ты будешь пробоваться на главную роль в фильм Андрея Тарковского».

Учитывая, что звонок был от моего первого режиссера и учителя, я счел, что это какой-то очень известный писатель, классик, которого я почему-то не знаю. Прочел рассказ и был потрясен. Появилось ощущение, что это не моё. Ну какой я Иван, маленький разведчик? Но на пробы поехал. Меня утвердили. Начались съемки.

С Владимиром Богомоловым мы не встречались до окончания работы над фильмом. Но я ощущал в группе тревожное отношение. Говорили, что всё непросто у автора с режиссером Андреем Тарковским и с Андреем Кончаловским, которые отступили от этого рассказа. Они сделали нечто новое. Получилось киноповествование, отличающееся от литературной основы. Они очень много добавили от себя. И автору это не понравилось.

Но встреча с Богомоловым у меня всё же произошла. И я ее запомнил на всю жизнь. На «Мосфильме» был показ готовой картины под названием «Иваново детство». И на него пригласили писателя. Там оказался и я. В зале было не так много народа. Андрей Тарковский был очень напряжен и сильно нервничал. Когда пришел Богомолов, все в зале засуетились. Гадали, понравится или нет ему картина. Фильм смотрели в полной тишине. Так же тихо первые зрители стали покидать просмотровый зал. Выходя, я столкнулся с Владимиром Богомоловым. Он ничего не сказал мне. Поглядел (я запомнил его глаза) и после — погладил по голове. И всё.

Дальше была премьера. Очень скоро «Иваново детство» признали киноклассикой. После выхода на экраны картины режиссер Михаил Богин пригласил меня на пробы в фильм по повести Богомолова «Зося». Но меня не утвердили. Больше случая встретиться с Владимиром Осиповичем у меня не было.

Познакомившись близко с прозой Богомолова, я стал присматриваться к автору. И всегда у тех, кто пытался экранизировать его произведения, путь был непростым. Ходили слухи, что автор протестует, что ему всё не нравится. И это понятно, потому что он был абсолютно отдельный человек, непохожий на писателя вообще.

Режиссер Михаил Пташук рассказывал мне, какие у него были проблемы на съемках «В августе 44 -го». Не просто проблемы — скандалы. Автор даже отказался принимать участие в итоговом варианте фильма. Он отстаивал свою правду. Не каждый автор пойдет на то, чтобы кинематограф прикасался к его произведениям.

Когда я смотрю на портреты Богомолова и Тарковского, то вижу много общего в их глазах. У этих невероятно талантливых людей схожая жесткость во взгляде, виден стержень. Владимир Богомолов стоит в одном ряду с теми классиками, кто писал правду о войне: Васильев, Быков, Астафьев, Бондарев. Это все были участники Великой Отечественной войны. Они не лгали. Все то, о чем писали, видели своими глазами.

При всем моем почитании режиссера Андрея Тарковского, никто тогда не мог себе представить, никто не подозревал, что работает с гением. Однажды мне в руки попалось интервью Андрея Арсеньевича, в котором он признавался: «Я понял, что такое режиссура, только окончив фильм «Иваново детство». И это он говорил, будучи автором картины «Андрей Рублев», после восторгов и признания всего мира. Как он выражался, тогда, на съемках по прозе Богомолова, он «отливал свой первый колокол». И Тарковский не был уверен, зазвонит ли он. Фильм получился. Колокол зазвонил.

У Тарковского и Богомолова всего восемь лет разницы в возрасте. Успех картины еще и в том, что режиссер делал фильм о себе. И тут всё сошлось. Ведь в 1941 году Андрею Арсеньевичу было девять лет. Он был ровесником Ивана, героя Богомолова. И Тарковский, будучи патриотом своей страны, если бы попал в такие условия, как Иван, прошел бы такой же путь. Всё сошлось во времени. Богомолов — русский писатель в самом высоком понимании этого слова. Ведь он начался как автор с рассказа «Иван», написав его за 3–4 года до начала съемок фильма.

Вообще фронтовики не очень любили вспоминать войну. Они не хвастались своим героизмом, не кичились тем, что с оружием в руках защищали страну. Потому что фронт — это жестко и жестоко. Каждый мог погибнуть, почти все были ранены. В кино потом было много фронтовиков: Тодоровский, Чухрай, Бондарчук, Озеров, Ростоцкий. Они по-своему касались темы войны, и у каждого была своя окопная правда.

Думаю, если молодежи будут преподносить в школе прозу Богомолова, она их безусловно заинтересует. Только ведь нет этого. Пусть хотя бы фильмы смотрят. Мне рассказывали, как дети реагируют на «Иваново детство». Они ошеломлены. Какой-то русский мальчик, разведчик, пожертвовал жизнью ради Родины. Я родился в 1946 году, война была еще рядом, и на экраны выходили правильные картины, рассказывающие об Александре Матросове, Зое Космодемьянской, Кутузове, Нахимове, Суворове, Александре Невском. Сейчас этого нет, но должно прийти в кинематограф. Ведь идет новая война. С нее вернутся люди и напишут свою правду, снимут свое кино. Это обязательно будет.

У фильма «Иваново детство» серьезный список наград. Он получил главный приз Венецианского кинофестиваля. После были Индия, США, Южная Америка и далее по миру. 15 стран отметили его. Съемочная группа ездила по фестивалям, а меня не брали. Видимо, потому что был юным и со мной должен был ехать сопровождающий.

Но однажды Андрей Тарковский у меня спросил: «У тебя есть костюм?» — «Нет». — «Надо купить или сшить, потому что мы с тобой поедем в Сан-Франциско». Я начал судорожно искать, где бы приодеться, и мой приятель актер познакомил меня с портным Славой, который и пошил костюм для премьеры в Сан-Франциско. Этого мастера все потом узнали как Славу Зайцева.

Костюм был шикарным. Но получилось, как у Салтыкова-Щедрина: я вымыл шею для большого декольте… и меня опять не взяли. Но зато мне присылали иностранную прессу, где мои фото были на обложках рядом с Софи Лорен и Марчелло Мастрояни. Журналисты писали: «Молодая русская звезда». А я недоумевал, ну какая я звезда? В СССР не было такого понятия.

Сартр что-то написал о фильме и обо мне, Константин Симонов… Известность ко мне пришла благодаря таким великим художникам, творцам, как Богомолов и Тарковский. Судьба.

Автор — режиссер, народный артист РФ, президент международного кинофорума «Золотой витязь»

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции