Этот солидный том трудно даже удержать в руках: он весит больше полутора килограммов - так много людей выразили желание высказаться о журналисте и политике Геннадии Николаевиче Селезневе. А некоторые – свидетельствую – жалеют, что им не дали написать больше, другие просто не знали, что готовится такое издание, и упустили свой шанс.

Большая книга воспоминаний и публикаций о бывшем главном редакторе ленинградской «Смены», «Комсомольской правды», «Учительской газеты» и «Правды», председателе Государственной думы ФС РФ двух созывов, создателе и руководителе Партии возрождения России была собрана, набрана и издана менее чем за год после ухода из жизни вследствие недолгой, но тяжелой неизлечимой болезни этого замечательного человека. Выпущенная издательством «Пан пресс», книга вышла в свет во многом благодаря титаническому труду редактора-составителя, руководителя секретариата Председателя Государственной Думы в 2000-2003 гг., председателя центрального штаба движения «Россия», члена Союза писателей России Анатолия Дмитриевича Усова.

Читается этот увесистый том на удивление легко. И не только потому, что половина книги написана профессиональными журналистами, почти каждый из которых работал в одной из центральных газет страны. А потому что каждое слово здесь сказанное – искренне.

Каждое – о том, как быстро и заинтересованно, точно и прочно, на годы вперед, помогал Геннадий Николаевич конкретному человеку, коллективу, рабочему или думскому, всей стране. Из книги сразу делаешь вывод, что Селезнев был – так и хочется использовать старинное слово – благодетелем по жизни. Человеком, творящим благо. Практически каждый из нас, работавших с ним, может подтвердить это.

Вот Леонид Арих, мой коллега и сосед по кабинету в «Комсомолке»: «…в какой бы ипостаси Геннадий Николаевич ни пребывал, он оставался просто хорошим человеком – отзывчивым, доброжелательным и никогда – злым. Он и на планерках в «Комсомолке» никого из журналистов, помнится, не отчитывал, хотя многие из сидевших в Голубом зале коллег знали, что накануне за очередной «гвоздь» в вышедшем номере главного вызывали «на ковер» в ЦК партии… Но даже в этой круговерти газетных будней он не забывал о своих подчиненных. …Я убедился в этом, когда после некоторых раздумий пришел к нему с заявлением об уходе в другое издание и долго мялся у стола не в силах признаться в «злых» намерениях. А Геннадий Николаевич, даже не глянув в мою бумажку, все понял и сказал, будто ждал моего появления с минуты на минуту:

- В Монголию поедешь? Собкором?

И сам лично стал возить и водить меня по нужным кабинетам, представляя как в «большом», так и в «малом» ЦК. И при этом не скрывал своего удовлетворения от того, что остановил меня от неверного шага, словно я собрался уйти не из газеты, а из жизни».

А вот рассказ руководителя секретариата Председателя Государственной Думы (1996 – 1999 гг.) Николая Ивановича Ляха:

«Наша поездка в Кемеровскую область проходила 28-30 сентября 1997 г. по приглашению губернатора Амана Гумировича Тулеева, с которым и у Геннадия Николаевича, и у меня давно сложились добрые и дружеские отношения. …Мы проходили мимо нового жилого дома, на первом этаже которого находился современный супермаркет с призывающими и завлекающими витринами. Одна из женщин обратилась к Геннадию Николаевичу со словами: «Я мать троих детей-школьников. Мой муж шахтер погиб во время взрыва на шахте. Живу на небольшое пособие от предприятия. Дети учатся в школе, в которую я их вожу на занятия, и мы должны проходить мимо витрин этого магазина. Дети увидели в окнах магазина «сникерсы», «марсы», «твиксы» и начали меня спрашивать: «Что это такое?» и попросили: «Купи нам попробовать». А купить было не на что, и я начала водить детей в школу дворами, чтобы не проходить мимо витрин этого «богатого магазина».

Как мы узнали позднее, сопровождающие Геннадия Николаевича местные чиновники оказали затем необходимую единовременную помощь этой семье, но этот случай положил начало новой, еще одной благотворительной программе Геннадия Николаевича.

Он поручил мне и Благотворительнуму фонду «Стабильность», президентом которого он был, разработать программу оказания помощи семьям погибших в Кузбассе шахтеров… Чужую боль, чужие беды Геннадий Николаевич воспринимал близко к своему открытому для друзей и просто людей большому сердцу».

После той встречи с вдовой шахтера Селезнев организовал отдых детей-сирот из Кузбасса в Подмосковье, Крыму и на Кавказе, в Кемеровскую область отправились книги, медицинские препараты, компьютеры…

Но не все знают, что это стремление помочь тому, кто остро нуждается в помощи, у Геннадия Селезнева – с детства и комсомольской юности.

В книге напечатан, простите за нескромность, и мой рассказ о поездке к осиротевшей матери Геннадия Николаевича – Вере Ивановне Фокиной, у которой я побывала на 90-летнем юбилее в сентябре прошлого года; он перепечатан в книге из «Российской газеты». А было так:   

«В школе, в комсомольской организации, его (Г. Селезнева – Т.К.) строгость, решительность и организаторские способности заметили быстро. Однако он и здесь проявлял самостоятельность и не умел, и не желал бездумно следовать указаниям. Подобные качества, надо сказать, были очень редки тогда у юных активистов: наиболее сообразительные из них сразу смекали, что послушных и исполнительных покровители охотнее продвигают по служебной лестнице. Но Селезнев этой молчалинской лестницей не интересовался (словно чувствовал, что будет не переступать со ступеньки на ступеньку, а всякий раз взлетать, но до поры до времени вообще не думал о карьере). Поручено дело – значит, надо его сделать так, как будет лучше обычным людям, а не далекому от них начальству. Поручили ему летом, классе в девятом, над пионерским лагерем шефствовать, а шефский день совпадал там с родительским. Гена съездил в первый раз и тут же рассказал Вере Ивановне: «Знаешь, мама, не ко всем детям родители приезжают. Есть даже матери, которые пьют. Как они приедут? А дети не виноваты. Они тоже гостинцев ждут. Купи мне, пожалуйста, килограмм конфет, печенья и еще чего-нибудь».

- И вот он туда ездил и тех детей, которым родители не привезли гостинцев, всех оделял. – Вера Ивановна снова плачет. – Да еще успокаивал каждого: «Твоя мама работает и не смогла приехать. В следующий раз приедет». А мамы пьяницы были… Сколько раз я покупала печенье, карамель «подушечки», баранки, и он всегда раздавал все это детям, к которым не приехали. Я сколько раз ему эти сладости покупала. Это мне в нем очень нравилось. Я никогда не жалела денег на это, хотя не так богато мы жили».

Не стоит удивляться, что эту наблюдательность, въедливость, принципиальность и чувство справедливости Геннадий Николаевич сохранил на всю жизнь.

Вспоминает депутат Государственной Думы 2, 3, 4, 5, 6 созывов Светлана Петровна Горячева:

«Геннадий Николаевич, став государственным деятелем, своими нравственными качествами, интеллектом, любовью к России создал новый стиль парламентаризма. …Помните 1998/99 год, когда Россия стояла на краю экономической и социальной пропасти? Геннадий Николаевич сделал очень много, чтобы главой правительства был избран Е.М. Примаков. Он разговаривал с представителями крайне правых фракций, убеждал их. Для них Примаков был проблемным кандидатом. Но найдены были аргументы «за». Во втором созыве власть собиралась распустить Государственную думу. Но Геннадий Николаевич убедил, в том числе и Администрацию Президента, не делать такой глупости.

На похоронах я сказала журналистам, что после ухода из Государственной Думы он был напрасно не востребован властью. Почему? Потому что, к сожалению, если что и погубит Россию, так это то, о чем говорил Александр Сергеевич Пушкин: «Беда стране, где раб и льстец одни приближены к престолу». Но когда видятся эти приметы сегодня – процветает лесть, желание очередного вождя сотворить, понимаешь, почему Г.Н. Селезневу не нашлось достойного места. Мы не видели его подобострастия по отношению к Ельцину. Никогда! Мы не видели его низкопоклонства перед нынешним президентом.

Он был всегда ровен, спокоен, блистал аргументами, умел убеждать, не упражняясь в лицемерии и похвальбе.

Позже Грызлов прославился исторической фразой, которая удивила мир: «Парламент – не место для дискуссий». Геннадий Николаевич создавал парламент, где было место для дискуссий, где в спорах рождалась истина».