Зима в нашей стране – больше, чем зима. Это пережидание, вынужденный транзит в прозябании от осени до весны. Когда, пригибаясь и кутаясь от встречного ледяного ветра, откладывают то, что можно отложить – до весны, до лета, до солнца, до тепла, когда все наконец оттает. Когда можно будет выйти на улицу не по делу, осмотреться, не ежась. Зима – это когда замирают желания, планы, чувства. Оттого мы так любим новогодние праздники, длящиеся от «католического» Рождества до «старого Нового года». Хоть какой-то просвет в холодной мгле, окутавшей огромную территорию. Блеск гирлянд – как эрзац солнечных «зайчиков». Ну хоть так. А потом надо «дотащиться» до марта, сквозь короткий, но такой длинный февраль. А там и до первой травы – всего-то несколько недель через грязь и слякоть проковылять. Опять же солнце покажется. Его у нас зимой практически нет, как известно. Оно другим светит.
А если бы было? Если бы страна была бы более теплой, солнечной, где зимы короче, а лето длиннее? Была бы та страна Россией?
С ее достоевщиной, толстовщиной и обломовщиной одновременно. С государством-монстром, все силы которого (черпаемые из населения) много веков уходили на то, чтобы удержать эти огромные, малонаселенные земли, без дорог, а лишь с направлениями по зимнику, чтобы держать в узде разбредшихся по бескрайним холодным просторам людишек.
Единственная торговая сеть с материка уходит из Крыма
Хабаровского авторитета похоронили с большими почестями
В жилом доме в Ростовской области произошел взрыв газа — под завала...
Немцы рассказали об антипатии к русским туристам
Вечно угрюмых и голодных, потому что ничего толком не растет, а что выросло — кончается к Великому посту. Маленькие домишки – чтоб легче отапливать. И зимовать в одной избе со скотиной, потому что иначе замерзнет она, а ты сдохнешь с голоду. Никаких тебе палаццо и соборов. Маленькие скромные храмы, и хорошо, что нет скамеек, иначе к ним примерзнешь. Стоя – теплее. Для знати – летний, более просторный вариант и зимний, когда мороз загоняет тщеславие в только им определяемые рамки. И даже роскошные царские дворцы, появившиеся в подражание Европе в ХVIII веке, в большинстве своем были летними. Это все временная, сезонная роскошь. Зимой не протопишь, и с балкона или просторной веранды на «русский Версаль», попивая чай, на регулярный или английский парк не полюбуешься ни в декабре, ни в январе, ни в феврале, ни даже в марте — все погребено под снегом. Ничего нет, кроме поземки и стужи на много верст вокруг. В лучшем случае ворона каркнет, да заяц проскочит по своим делам.
Мы только стали всерьез бороться за выходы к незамерзающим морям, когда Колумб уже давно открыл Америку, когда венецианские и генуэзские купцы своими деньгами дали импульс Возрождению. А Брейгель-старший написал первый в истории европейской живописи зимний пейзаж, когда у нас ничего кроме канонических икон и в помине не было. В каменном строительстве мы отстали от Западной Европы на несколько веков. Догоняли с помощью тех же итальянцев. Аристотель Фиораванти, построивший резиденцию русских властителей на манер почти «регулярных домов» итальянской знати, сгинул потом в безвестности где-то на бескрайних просторах холодной страны, не отпустившей его обратно. В этом есть что-то символическое.
О климатическом «проклятии» России написаны тонны литературы. Даже в Исландии среднегодовая температура выше нашей + 1,2 градуса, в Швеции так и вообще плюс 4. У нас – минус 5,5, мы самая холодная страна мира. Если бы люди жили в Антарктиде, то, пожалуй, лишь она составила бы нам конкуренцию. Живут в Гренландии, там еще холоднее, но живут довольно убого, на дотациях датского правительства.
Для Канады среднегодовая температура и то выше – минус 4,4, однако подавляющее большинство канадцев живут при температуре почти плюс 6. А у нас без малого 12 млн человек зачем-то постоянно выживают (хотя теперь туда вроде не ссылают) в условиях Крайнего Севера, в таких условиях в других странах люди находятся только вахтовым методом, как правило. И если для среднестатистического канадца зима длится 125 дней, то для россиянина – 143. Правда, для жителя европейской части страны, где сосредоточена основная масса населения – 133, но все равно намного дольше, чем для шведов (94 дня).
Можно еще как-то попытаться обхитрить ледяную статистику и взять только жителей крупных городов, тогда среднегодовая температура для них «повысится» — до плюс 4,8. Однако в холодной Норвегии по такой же методике расчета она будет уже плюс 6,2, а условия для городов Аляски (плюс 2,5) будет примерно равны условиям Екатеринбурга. Добавьте сюда континентальный или резко континентальный климат на большей части территории страны. И получите огромные колебания температур.
И если, скажем, для Стокгольма абсолютный минимум зимней температуры – это минус 16, то для Москвы – минус 42. В апреле в столице Швеции температура не опускается ниже плюс 2-3 градусов. В Москве были случаи падения температур до минус 20. В апреле.
Единственный месяц в зоне российского Нечерноземья (где и находится Москва), когда отрицательные температуры в принципе невозможны – это июль. Все. Больше нет. Общую статистику «вытягивает», конечно, Северный Кавказ, а теперь еще и Крым. Но Кавказ – это все же Кавказ, со своей культурой, менталитетом и образом жизни.
Отдельная наша беда – это отсутствие солнца на протяжении значительной части года. Мы нация, которой катастрофически не хватает витамина D. Оттого и вялость, апатия, ничего не хочется, да ну его все на фиг, да и мужики «вырождаются». В Москве и Петербурге примерно одинаковое количество солнечных дней в году – 60 (в 2017 году в столице было 55). Для сравнения – в «туманном «Лондоне — 142, в Нью-Йорке – 184. Средиземноморье брать даже не будем, чтобы не усугублять.
Оно, конечно, на нашем холоде не живут тропические паразиты, нам не грозит лихорадка Эбола, а также дефицит пресной воды. Мы в этом смысле будем в «раю», когда они убудут подыхать от жары и жажды. Мы тратимся на отопление, но почти не тратимся на кондиционирование. В нашем холодном климате наше государство-монстр тоже, кажется, впадает в частичную спячку. Будь у нас потеплее, наверное, по политическим манерам мы были бы ближе к Узбекистану или Туркмении.
Но вообще по-своему удивительно, что в столь северной и холодной стране, в отличие от других северных и холодных стран, толком не сложилось демократии. Ни низовой, ни государственной. Никакой. Ни скандинавской, ни канадской. Что-то, видимо, варяги, основавшие наше государство, в нас недовложили. Или татаро-монголы «переложили». Впрочем, наверное, тому объяснение – наша ширь.
Мы страна, ушибленная ширью, как сказал классик. Которую надо контролировать и оборонять от самонадеянных кандидатов в оккупанты, которые все как один полагали, что им тут будет хорошо и вольготно. С чего они это взяли, совершенно непонятно.
В итоге русская зима перемолола, заморозила до смерти многих таких охотников. Она всегда была только нашим союзником и делала за нас большую часть нашей военной работы. В принципе мы могли ни с кем вообще не воевать, а переждать у печки, пока они тут сами собой вымерзнут или сопьются от сумрачной тоски.
Наше государство доставало бы нас, наверное, еще чаще и сильнее, если бы жизнь не замирала в полудреме — и в ожидании. Все время в ожидании. Они там наверху тоже, наверное, страдают зимней депрессией. Им бывает не до нас. И слава богу. Они стремятся уехать хотя бы на время в более теплые и солнечные Европы и Америки, в свои Ниццы и Майами и уже оттуда нас, убогих, презирать. Ну и пусть. Мы доживем до весны или хотя бы до оттепели и еще что-нибудь придумаем. Когда и если оттаем. Ведь периодически мы просыпаемся от зимней спячки. Хотя она нам, признаемся честно, давно уже даже по душе. Мы привыкли. Не замерзли – и уже хорошо.
