Первое, что приходит на ум историку – эпидемия «испанки», начавшаяся ровно 102 года назад, когда в марте 1918 года первый случай гриппа, который пару месяцев спустя несправедливо назовут «испанским», был зафиксирован у рядового армии США на одной из военных баз в штате Канзас. Некоторые отечественные историки сегодня утверждают, что вирус происходил из Юго-Восточной Азии, и в Америку его де завезли рабочие из Китая, где похожая эпидемия случилась годом раньше. По другой, более устоявшейся версии вирус возник все-таки на Среднем Западе, распространившись от птиц и свиней людям.

Так или иначе, именно Соединенные Штаты, подобно сегодняшней КНР столетие назад заявившие о себе как о новой сверхдержаве, стали источником распространения эпидемии на глобальном уровне.

Несмотря на то, что уже первый, локальный случай эпидемии в североамериканских штатах вызвал немало смертей среди резервистов, готовившихся к переброске в Европу, правительство и военное командование не уделило случившемуся должного внимания. В апреле 1917 года президент Вудро Вильсон объявил о вступлении Соединенных Штатов в войну, а год спустя вместе с очередным людским подкреплением с американского континента прямо в окопы на французском фронте союзникам по Антанте был доставлен смертельно опасный вирус.

Военная цензура запрещала распространение информации о новом гриппе. Мало ли чем болеют солдаты, а некоторые даже умирают, главное – война до победного конца!

Представитель американской военно-медицинской службы поспешил обвинить в распространении болезни германское командование, которое якобы использовало опасный вирус наряду с отравляющими газами. Однако скоро грипп перекинулся через линию фронта, немцы стали называть его «фламандской лихорадкой», очевидно получив болезнь на западном фронте, частично проходившем по Бельгии. Вместе с германскими войсками, вошедшими по условиям Брестского мира на территорию Украины, новая смерть достигла пределов распавшейся Российской империи. «Овечий кашель» собрал свою немалую смертельную жатву, трудно поддававшуюся точной оценке в условиях гражданской войны и всеобщей разрухи.

Почему же этот грипп в мире называли «испанкой», а не «американкой»? Испания оказалась страной, которая первой нарушила заговор молчания в отношении пандемии, в течение нескольких месяцев продолжавшийся по обе стороны фронта.

В первой мировой войне испанцы не участвовали, сохраняя нейтралитет, но за «испанку» они заплатили свою страшную цену.

В Мадриде к лету заболел каждый третий житель, включая короля Альфонсо XIII, а в Барселоне дело дошло до того, что в течение двух недель приходилось хоронить по 1200 человек ежедневно. В июне 1918-го испанские газеты не могли не написать о происходящей трагедии: так о пандемии узнал весь мир.

В начале осени началась ее вторая волна, вирус успел мутировать и число смертей стало еще большим. Третья волна пандемии случилась зимой 1919-го, после чего она вроде постепенно сошла на нет, хотя и в июне 1920 года врачи констатировали смерть от испанского гриппа у известного немецкого социолога Макса Вебера.

При этом нужно понимать, что сто лет назад никаких тестов на «испанку», как сейчас на коронавирус, никто не сдавал. Выводы делались на основании схожих симптомов: скоротечная инфлюэнция, в три дня переходящая в острую стадию пневмонии с кровохарканием и летальным исходом примерно в 10% случаев. В феврале 1919-го в Одессе симптомы этого гриппа обнаружили у Веры Холодной, 25-летней звезды русского немого кино. Наблюдавшие ее профессоры говорили, что болезнь у актрисы протекала как «легочная чума». Накануне сведшей ее в могилу горячки она выпала в сугроб из перевернувшихся саней по дороге из театра домой.

По приблизительным данным в 1918-1920 годах всего в мире переболело чуть менее трети тогдашнего населения Земли, более полумиллиарда человек, а число умерших, по разным оценкам, составило от 39 до 50 миллионов. В США умерли 775 тысяч человек, ровно в десять раз больше американских граждан, чем погибло в сражениях первой мировой.

Едва ли не единственным местом в мире, население которого сумело избежать пандемии, по некоторым оценкам, оказался остров Маражо размером со Швейцарию, расположенный в Бразилии, в устье реки Амазонки.

Формулу испанского гриппа ученые окончательно сумели расшифровать только в начале нынешнего столетия, восстановив ее из тканей женщины, погибшей от пандемии на Аляске и похороненной в зоне вечной мерзлоты.

Что общего и в чем отличия между двумя пандемиями, сто лет назад и сейчас?

Мы вполне можем делать наблюдения, которые, несмотря на весь ужас происходящего в эти дни на севере Италии и в других частях света, скорее в пользу колоссального прогресса всего человечества в течение прошедшего столетия.

Мир наш со времен первой мировой войны изменился практически до неузнаваемости.

Начнем с очевидного: никто не стал замалчивать появление опасного вируса и эпидемии. Китайцы пытались это делать в первые две недели, но теперь власти по всему миру, в том числе и российские, открыто признают не только наличие пандемии, но и что, скорее всего, не располагают точной информацией о реальной численности инфицированных и заболевших. Да, тестирование в силу технических причин пока не может быть тотальным, но оно возможно и осуществляется там, где это особенно требуется. Врачи и ученые всего мира обмениваются информацией в режиме онлайн, уже четко известна формула вируса и ведется разработка вакцины.

К слову сказать, первые вакцины от гриппа появились значительно позже «испанки», только в 40-е годы прошлого века. Сейчас счет идет на месяцы, самое позднее к началу следующего года вакцина будет готова к массовому распространению – это невиданная скорость по сравнению со временами наших дедов и прадедов. Но мы все равно, конечно же, недовольны.

Растет недоверие к государству. Зачем закрывают границы, вводят карантинные меры? Некоторые уже по прошествии одного-двух месяцев начинают рассуждать о возвращении эпохи nation state, закате наднациональных структур, таких как Европейский союз, не говоря уж об ООН. При этом мало кто обращает внимание, как на самом деле неоднозначно ведет себя современное государство.

Насколько выросла цена человеческой жизни, причем как в западных демократиях, так и в большинстве авторитарных режимов по всему миру!

«Испанка», между прочим, убивала в первую очередь здоровых и крепких мужчин в возрасте от 15 до 40 лет (да, то общество еще не знало нежного возраста современных тинейджеров, в 15 лет землю пахать можешь, значит уже мужик). В результате миллионы семей по всему миру остались тогда без кормильца, порой единственного.

Современная пандемия убивает в основном стариков (довольно глубоких по меркам 100-летней давности), людей старше 65 лет. Но государство и общество, что на Западе, что на Востоке, и демократическое, и не очень – даже не думает о том, чтобы поступиться их жизнями, готово идти на любые меры ради спасения своих отцов, дедушек и бабушек. В то время, как в 1918 году даже отъявленный либерал Вудро Вильсон продолжал гнать в мясорубку войны и пандемии тысячи молодых людей.

Жесткий карантин – единственная действенная мера в борьбе с эпидемиями. «Сидеть и никуда не двигаться», – сказал врач-эпидемиолог моему приятелю, в 80-е годы прошлого столетия случайно оказавшемуся в зоне заражения ящуром. Пока не изобретена вакцина, это, и правда, единственный действенный метод.

Современные государства, закрывая границы, торговые и развлекательные центры, отправляя граждан в оплачиваемые отпуска и запрещая им выходить на улицу, на самом деле действуют по общему плану. Его диктует медицинское сообщество, в свою очередь регулируемое протоколами, одобренными Всемирной организацией здравоохранения. Отсюда такое сходство мер в Китае, Италии, Германии, Франции, Великобритании, США и России. Где-то жестче, где-то мягче в зависимости от ситуации, но суть мер одна, и она идет от медиков, а не от политиков.

Пока трудно сказать, станет ли ВОЗ первым министерством мирового правительства в ближайшей перспективе. Скорее все-таки нет, но еще один важный шаг в этом направлении уже сделан.

Задача выживания человечества, страх смерти сплачивает страны и народы гораздо сильнее, чем что бы то ни было. Сейчас мы все присутствуем именно при таком важном моменте, и сам Иммануил Кант завидует нам.

Налицо новая глобальная общность профессионалов, которую пока не замечают обыватели, посаженные на карантин, жалующиеся, что пропустили показ мод в Милане. Эта международная общность каждодневно делает все возможное и невозможное, как для спасения тысяч жизней по всей планете, так и для остановки или торможения распространения пандемии.

Сто лет лицом страны, главным ее защитником что в России, что в Европе, что в Америке, что в Китае был человек с ружьем, несший смерть от пули или от неизвестного вируса. А что же теперь?

«Хочу особо обратиться к врачам, фельдшерам, медицинским сестрам, сотрудникам больниц, поликлиник, ФАПов, служб скорой помощи, к нашим ученым. Вы сейчас на переднем крае защиты страны. Сердечно благодарю всех вас за самоотверженный труд», – с таким заявлением к нации в связи с угрозой коронавируса недавно выступил Владимир Путин. Подозреваю, что мало кто из сегодняшних лидеров в других странах не согласится с президентом России в данном конкретном случае. В прошлом столетии «на переднем крае» всегда стояли армии, готовые убивать друг друга, а теперь, получается, врачи и ученые, которые по определению не знают границ. Нам всем лишь остается это констатировать.

Теперь немного об экономике. Да, будет несладко. Пандемия совпала с и без того предполагавшимся многими спадом. Судя по всему, мы оказались на дне очередного кондратьевского цикла. Многие бизнесы и даже целые отрасли потерпят крах или будут серьезно переформатированы.

Однако на этом тяжелом фоне нельзя не заметить лучей будущего восхода. Все, что связано с интернетом и поддерживаемой им инфраструктурой: IT-сфера, онлайн торговля и связанная с ней сеть курьерской доставки, интернет-банкинг, различные сервисы, включая дистанционное обучение и профессиональную переподготовку кадров – вот что обещает стать точками роста в самое ближайшее время.

Плюс срочно необходимое масштабирование производства тестов на вирус, а чуть позже и массовое внедрение вакцины приведет к мощному структурному росту в отраслях, связанных с биотехнологиями. Производство аппаратов ИВЛ, лекарств, гигиенических масок и санитайзеров, очевидно, должно расти уже прямо сейчас.

Подобные задачи возможно решать только на уровне глобальной экономики, значит никакого закрытия границ после срока истечения карантина не продолжится.

Наоборот, скорее всего, возрастет роль транснациональных корпораций – такие проекты сейчас под силу только им. Значит, после проведения неизбежной всеобщей вакцинации от коронавируса мир стает еще более глобальным и связным, чем сейчас.

Пандемия «испанки», между прочим, в свое время стимулировала развитие современной системы здравоохранения сначала в развитых странах Европы, а потом и в большинстве стран мира. Сегодняшний вызов и его непростые последствия, скорее всего, вызовут очередной этап развития медицины и биотехнологий, которые могут стать одной из системообразующих отраслей глобальной экономики.

Заметим при этом, что государство ведет себя не как наступающий, а как ведомый событиями субъект. Первоочередные меры большинства правительств, что в США, что во Франции, что в России нацелены на снижение налогового бремени, введение каникул по налоговым выплатам, мораториев по кредитам, прямых субсидий бизнесу и населению. «Акула капитализма» Дональд Трамп с его триллионами долларов в качестве субсидий в американскую экономику впереди планеты всей. Остальные поспевают в меру собственных возможностей.

Что еще важного происходит прямо сейчас? В советской школе все учили про производственные отношения, которые суть есть базис всего общественного устройства. Сто лет назад первая мировая война мобилизовала миллионы людей на массовое производство снарядов, гаубиц, танков и самолетов. Несколько поколений людей были заняты изготовлением больших железных машин, стоя у конвейера.

И вот коронавирус 100 лет спустя, похоже, окончательно распустил былые трудармии «на удаленку».

Что это будет означать для общества? Как повлияет на отношения собственности? Как изменит жизнь людей? Станет ли у человека больше свободного времени или наоборот? Последнее — один из ключевых вопросов современной социальной теории. От ответа на него зависит весь наш последующий образ жизни.

Главное мы должны понять уже сейчас: новый век окончательно наступил, как и в прошлый раз, аккурат к началу 20-х. Он-то и даст ответы на все эти и многие другие вопросы. Большинству тех, кто переживет этот страшный год, предстоит не только увидеть все возможные перемены, но и принять в них участие. «Лед тронулся», – говорил один известный герой 20-х годов прошлого века. Как минимум, это означает, что очередная весна человечества не за горами.